- Поживем - увидим... А пока, я думаю, следует опять
заняться осмотром корабля. Он полон всевозможными тайнами, и мы узнали
из них только ничтожную долю.

К звездам?

После <второго заседания научного общества> события развернулись
с необыкновенной быстротой. И прежде всего открылась тайна
исчезновения Суо и Уру. Произошло это так.
Арнаутов, тщательно исследовавший <трюмы> корабля-города, еще
неделю назад обнаружил под <музыкальной пагодой> четыре длинных
блестящих цилиндра. Видимо, углы <пагоды> опирались на них. Арнаутов
сообщил об этом Майгину и Берсеньеву.
- Полагаю, - сказал он, - что это своеобразные поршни, которые
поднимают весь корпус <пагоды>. Но каким способом их приводят в
действие, я понять не могу...
Звуки, непрерывно струившиеся из-под выгнутой крыши <пагоды>,
привели Нину в восторг. Она согласилась с Берсеньевым, что эта музыка
отдаленно напоминает <Лунную сонату> Бетховена, только оркестрованную.
- Я бы назвала ее <Звездной сонатой>, - сказала она, не обращаясь
ни к кому и прислушиваясь к нежному звону неведомого инструмента,
зазвучавшему соло.
- Между прочим... - медленно сказал Майгин и замолчал, словно в
голову ему пришла какая-то странная мысль.
- Что? - спросила Нина.
- Послушайте, Ниночка, ведь у вас прекрасное грудное контральто.
- Так уж и прекрасное, - улыбнулась Нина.
- Да-да, - Майгин ожесточенно потер лоб, что-то соображая. - Вы
знаете, ваш голос очень похож на голос этой снежной красавицы, Эа...
- А ведь и правда! - воскликнул Берсеньев.
- Мерси! - Нина сделала реверанс.
- Нет, кроме шуток...
- Я очень польщена, кроме шуток.
- Необыкновенно похож!
Майгин и Берсеньев уставились друг на друга, затем на Нину.
- Дело в том, Ниночка, - сказал Майгин необычайно серьезным
тоном, - что голосу Эа, как мы убедились, просматривая сцены
<иллюзионов>, здесь повинуются некоторые механизмы... Понимаете?
Нина покачала головой:
- Не понимаю.
Майгин схватил ее под руку.
- Пойдемте ближе к <пагоде>, - сказал он.
- А ведь это интереснейшая идея! - проговорил Берсеньев.
Майгин, невзирая на нерешительное сопротивление удивленной Нины,
подвел ее вплотную к <пагоде>. Берсеньев последовал за ними.
- Пойте! - приказал Майгин.
- Зачем?
- Пойте же, говорят вам!
И Нина запела. Она запела <Нелюдимо наше море>, сначала
вполголоса, а затем, когда внезапно поняла, что задумал Майгин, все
громче и громче. И стены <пагоды> дрогнули! Нина закрыла глаза.
- Пойте, пойте, - напряженным шепотом повторял Майгин.
Стены уходили вверх. Вот они вышли из глубоких пазов в <палубе>,
вот показались под углами верхушки белых столбов... Раздался
мелодичный звон, и вот уж <пагода> замерла в воздухе, опираясь, как на
сваи, на полутораметровые белые гладкие колонны. Нина замолкла, с
восхищением и ужасом глядя на то, что открылось ее взору: перед ней на
узком ложе, устланном какой-то легкой пушистой тканью, лежал
неподвижно юноша, почти мальчик. Руки его были сложены на груди, глаза
закрыты, губы сжаты в скорбной и жалкой гримасе. Белая, как алебастр,
кожа казалась матовой, рыжие волосы мертвой волной падали на
изголовье.
- Это он... Суо! - одним дыханием произнес Майгин.
- Мертвый... - с болью в голосе сказала Нина.
Но Берсеньев уже оправился от изумления. Он приблизился к ложу и
взялся пальцами за запястье бледной, худой руки.
- Жив, - коротко сказал он. - Доктора, быстро!
И никто не заметил металлического гиганта, возвышавшегося у
изголовья мальчика. Когда Берсеньев повернулся к Майгину, Уру
неожиданно шагнул вперед, и тяжкий удар железной клешни обрушился на
плечо пожилого геолога. Берсеньев упал. Громадная нога уже поднялась
над ним, но Нина в два прыжка очутилась перед чудовищем и пропела:
- Уру... им!
И Уру застыл на месте. Майгин вытащил оглушенного Берсеньева
из-под крыши <пагоды> и оглянулся. К ним уже бежали Венберг и Петя,
рысью семенил доктор Васенькин, большими шагами приближался Арнаутов.
- Что случилось? - еще издали закричал Петя.
Но все было понятно и без объяснений. Доктор Васенькин быстро
оценил обстановку, попросил Нину отойти в сторону, но быть наготове на
случай, если Уру опять <вздумает> помешать, и приказал Пете, Венбергу
и Майгину осторожно взять тело Суо и перенести в один из коттеджей.
Затем он хотел осмотреть Берсеньева, но тот был уже на ногах. Все
двинулись к <голубому коттеджу> - впереди Петя, Венберг и Майгин с
телом мальчика, за ними остальные. Шествие замыкал Уру.
- Ниночка, - опасливо косясь через плечо, сказал Берсеньев, -
приглядывайте за этим... чудищем. Вы одна только с ним можете
справиться.
Нина кивнула и замедлила шаг. Теперь она шла рядом с
металлическим гигантом. И она заметила, что в одной клешне был зажат
крошечный металлический предмет, от которого тянулась тонкая, как
шпагат, прозрачная эластичная трубка. Конец трубки волочился по
блестящей <палубе>, оставляя на ней тяжелые маслянистые капли...

К вечеру Суо очнулся от своего странного летаргического сна,
длившегося бог знает сколько веков.
Доктор Васенькин, тщательно осмотревший его, сделал удивительные
открытия. Оказалось, что в груди Суо бились два сердца (одно, видимо,
отмирающее, другое - новое, созревшее). Кроме того, слабо
прослушивалась пульсация еще одного сердца - рудиментарного, которое,
по предположению доктора, в дальнейшем должно было развиться и
заменить второе сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32