Я приближаюсь к лагерю. Как трудно ориентироваться в сплошном тумане! Стараюсь сохранить правильное направление, ориентируясь по главному склону. Рельеф пересеченный, спускаюсь на кошках по стенкам чистого льда.
Какие-то пятна… Еще несколько шагов… Это действительно лагерь, но здесь две палатки!
Значит, Ребюффа и Террай пришли. Какое счастье! Сейчас они узнают, что мы победили, что мы возвращаемся с вершины. Как они будут рады!
Ну вот и все! Подхожу сверху. Обе палатки поставлены входом друг к другу. Площадка удлинена, палатки немного сдвинуты в стороны. Натыкаюсь на растяжку первой палатки. Внутри задвигались, меня услышали. Вот Ребюффа. Затем показывается голова Террая.
– Готово! Мы возвращаемся с Аннапурны!

Трещина

Знаменательная новость встречена с энтузиазмом.
– Постой, – удивляется Террай, – а где Бискант? В его голосе слышится тревога.
– Сейчас придет. Он был немного впереди. Какой день! Мы вышли в шесть часов утра, шли без перерыва… Наконец добили!
Слов не хватает. Так много надо сказать!..
Смотрю на дружеские лица, и странное ощущение, овладевшее мной с утра, пропадает. Внезапно вновь чувствую себя членом альпинистской семьи.
Террай, полный радости, сжимает мне руки… Улыбка исчезает с его лица.
– Морис! Твои руки!..
Зловещее молчание. Я уже забыл, что у меня не было рукавиц: мои пальцы, мертвенно-белые, с фиолетовым оттенком, тверды как дерево. В отчаянии смотрят на них друзья, сознавая серьезность случившегося.
Я купаюсь в атмосфере бессознательного радостного возбуждения. Нагнувшись к Терраю, шепчу ему:
– Ты ведь был в такой хорошей форме! Ты затратил столько усилий на этой вершине! Как жаль, что тебя не было с нами наверху!
– Все, что я делал, старина, было для экспедиции… А потом, раз ты взошел, значит, победила вся команда!
Мной овладевает безмерная радость. Как мне выразить, что значит для меня этот ответ? Радость победителя могла бы быть эгоистичной. Он превращает ее в чистое, незапятнанное счастье. Его ответ приобретает в моих глазах всеобъемлющее значение. Он доказывает, что победа над вершиной не является только личным подвигом и предметом личной гордости; нет, Террай первым понял, что это победа всех нас, победа коллектива.
– Эй! Эй! Помогите!
– Бискант! – восклицают Ребюффа и Террай. Опьяненный победой, потеряв чувство реальности,
я ничего не слышу.
Сердце Террая сжимается: это его товарищ по связке, с которым он так много пережил, с которым он так часто был на волосок от смерти, с которым он одержал столько блестящих побед! Он высовывает голову из палатки и видит Ляшеналя на склоне, в сотне метров ниже. Террай поспешно одевается, обувается.
– Скорее вниз!
Но на склоне уже пусто, Ляшеналь исчез! Террай невероятно потрясен. Он испускает нечленораздельные крики. Ужасное мгновение, когда на глазах исчезает товарищ, с которым прожиты вместе лучшие дни твоей жизни!
Подгоняемый ветром, по склону с бешеной скоростью проносится туман. В волнении Террай не сообразил, что в тумане расстояние обманчиво.
– Бискант! Бискант!
Он заметил его. Он кричит вне себя. Сквозь просвет Лионель видит своего друга, лежащего на склоне гораздо ниже, чем ему казалось.
Как сумасшедший, Террай устремляется вниз и не колеблясь ни секунды глиссирует с бешеной скоростью. Чем это кончится? Разве можно затормозить на этом твердом снегу? Но Террай недаром первоклассный лыжник. Резкий поворот, и он останавливается. От продолжительного падения у Ляшеналя шок. Он лежит неподвижно, с бессмысленным взором, без ледоруба, без шлема, без рукавиц, с одной кошкой.
– У меня отморожены ноги! Веди меня вниз… скорее вниз. Удо меня спасет!
– Невозможно, – отвечает в отчаянии Террай, – ты же видишь, кругом буря, наступает ночь.
Однако Ляшеналя преследует ужасная мысль о грозящей ампутации.
В порыве отчаяния он вырывает у Террая ледоруб и пытается уйти. Но тут же, убедившись в бесполезности своих действий, соглашается на подъем. Террай безостановочно рубит ступени. Измученный, опустошенный Ляшеналь ползет на четвереньках…
В это время я лежу в палатке Ребюффа. Сердце его холодеет при виде моих пальцев. Он заботливо ухаживает за мной. Урывками я рассказываю о сегодняшнем дне. Сознавая действительное положение вещей, он начинает меня хлестать по пальцам концом веревки. Снять ботинки удается лишь с большим трудом, так как ноги распухли. Ребюффа растирает пальцы ног, хлещет по ним веревкой. Слышно, как в соседней палатке Террай проделывает то же с Ляшеналем.
Трагические минуты!
Да, Аннапурна побеждена, первый восьмитысячник взят. Каждый из нас был готов пожертвовать всем ради этой победы. И все же что сейчас думают наши товарищи при виде наших рук и ног?
За стенками палатки свирепствует буря. Густой туман. Быстро наступает мрак. Падает снег. Как и в предыдущую ночь, приходится удерживать стойки, чтобы палатки не унесло.
У нас только два надувных матраса. Чтобы защититься от леденящего снега, Ребюффа и Террай усаживаются на рюкзаки, веревки, продукты. Они без устали растирают, колотят, хлещут. Иногда удары приходятся по живому месту, В обеих палатках раздаются вопли. Ребюффа настойчив. Какая мучительная боль! Но необходимо продолжать. Понемногу руки и ноги оживают. Кровообращение восстанавливается. Ляшеналь в таком же состоянии.
У Террая хватило мужества приготовить горячее питье. Он кричит Ребюффа, что сейчас передаст ему кружку; две руки протягиваются навстречу друг другу через входы палаток, немедленно покрываясь снегом. Температура кипящей жидкости не превышает 60°, и я с жадностью ее проглатываю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93