Прежде чем лезть в мешок, Абдул заставил нас вооружиться ножами и ледорубами.
– От волков.
– Вздор какой-то, – сказал я Хью. – Мы же в палатке, нам нечего бояться…
Как и все мои ночи в обществе Хью, эта была довольно беспокойной. Маленькая палатка плотно облегала нас, и трудно было не потревожить соседа, совершая очередной бросок за ближайший камень. И всякий раз Абдул выскакивал из спального мешка, держа наготове ледоруб.

Сидя на морозе на корточках и слушая завывание ветра на склонах, было легко понять страхи Абдула Гхияза.
Утром я пожаловался Хью на беспокойную ночь. Он удивился:
– Когда я вставал, ты спал как убитый.
– Ничего подобного! Я только делал вид, чтобы не огорчать тебя. А вот ты действительно спал, я сам слышал, как ты храпел.
– Да я глаз не сомкнул!
То ли от недостатка, то ли от избытка сна – во всяком случае, встали мы слишком поздно, часы показывали половину шестого, когда мы, наконец, вышли в путь. Следовало выйти минимум на час раньше: накануне мы убедились, что после одиннадцати становится слишком жарко, чтобы бродить по горам, разведывая подходы к вершинам. Абдул Гхияз остался в лагере, однако мы не особенно завидовали нашему сторожу, которому предстояло торчать на солнцепеке среди красивого, но все же страшного плато.
На этот раз нашей целью был юго-западный отрог Мир Самира (если такой отрог вообще есть, в чем мы отнюдь не были уверены). Мы надеялись пройти к нему через проход в гребне за озером.
Долина за седлом была ужасна. Огромные «живые» глыбы угрожающе качались под ногами. Из глубины осыпи доносилось журчание воды. Слева высились отвесные склоны «сына», справа – скальная стена со льдом. Морена вздыбилась так круто, что за ней не было видно самой горы.
Путь преградила скала. Мы нашли турью тропку, легко поднялись по ней, связавшись веревкой, и очутились словно в огромном ящике под западным склоном Мир Самира. По-прежнему слева возвышался «сын». Здесь было мрачно и жутко, облака стремительно ползли вверх, скрывая вершину. Под ногами черный камень; лужи еще не освободились от ночного льда.
Стена справа обрывалась тесной расселиной; дальше высилось плечо Мир Самира. К нему вел надежный путь, начинающийся в глубоком снегу. Но, чтобы убедиться, есть ли путь дальше, от плеча к вершине, нужно было взойти на гребень, а нас что-то не тянуло совершать такую разведку. Вдоль подножья громоздились недавно упавшие обломки. Мы стали осторожно огибать склон, как вдруг сверху посыпались камешки – маленькие, но не менее опасные, чем осколки артиллерийского снаряда.
– Вот бы сюда наших официанток-альпинисток! – сказал Хью. Я думал то же самое.
Неожиданно мы обнаружили, что смотрим на новый ледник. Видимая нам часть простиралась километра на три, а в том конце мы узрели то, что искали – юго-западный отрог, зубчатый гребень, который огибал ледник и вверху смыкался с Мир Самиром почти так же, как стена над западным ледником; только этот отрог был намного выше и длиннее, с двадцатиметровыми «жандармами».
Странный ледник… Полная тишина, даже ручейков не слышно. Лишь иногда глухо пророкочет падающая глыба.

Мы сели на ледниковые столы – плоские камни, лежащие на ледяных столбах, – и стали размышлять, как быть.
– Если подняться на отрог, может, дойдем до вершины, – сказал Хью.
– Ну и как же мы будем подниматься?
– От того места, где он начинается. А дальше – вдоль гребня.
Я подумал про острые зубцы; на то, чтобы одолеть их, уйдет не один день. Без носильщиков мы ничего не сделаем. Я изложил свои сомнения вслух.
– Ладно. Попробуем взойти на плечо с этой стороны.
Мы перешли с ледника на склон. Хью шел первым. Пористый гранит легко крошился под рукой. Дважды нам попались крутые подъемы, и дважды мне угодили в голову камни величиной с целлулоидный мячик. Когда же сверху начали сыпаться каменюги размером с пушечное ядро, я крикнул Хью, чтобы он остановился. Этот склон явно разваливался на части. Продолжать здесь – чистое самоубийство.
Стояла дикая жара. Солнце, будто исполинская губка, высасывало из нас все силы. Жара, поздний час и усталость вынудили нас сдаться. Я стыжусь писать об этом, но так оно было.

Вернувшись в «ящик», мы решили проверить другой склон плеча. Начали с крутого ледяного взлета. Облака рассеялись, путь был ясно виден; мы оба были убеждены, что этот путь не приведет нас ближе к цели.
– Вниз?
– Да, черт его дери.
Мы пошли к тому месту, куда выходила турья тропа, но забрали чересчур влево, где склон был намного круче. Обуреваемый тем же легкомыслием, что я накануне, Хью вырвался вперед и стал спускаться без веревки.
Всю дорогу до лагеря я заботливо лелеял этот повод для недовольства и перебирал в уме все гадости, которые ему скажу.
Я даже мечтал упасть и сломать ногу, чтобы потом ввернуть: «Что я говорил?»
С таким нездоровым настроением я пришел в лагерь, но Хью до того вымотался и так радовался моему появлению, что я выкинул из головы все свои дурацкие мысли. Абдул Гхияз уже заварил чай и вынес мне навстречу огромную пиалу, чуть не с детский горшочек. К сожалению, он испортил мой надувной матрац: протащил его по острым камням да еще посидел на нем.
– Я предлагаю еще день отвести на разведку, – угрюмо произнес Хью, когда мы лежали рядом на скале, будто две медленно поджариваемые сельди. – Что бы ты ни говорил, стоит все-таки попробовать юго-западный отрог.
– Сумасшествие!
Некоторое время мы переругивались; на такой высоте не хочется быть покладистым. Наконец Хью сказал:
– Единственная альтернатива – разведать другую сторону горы, южные склоны, отрога, который мы видели вчера с гребня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16