- В некоторых местах, в которых я бывал во время моего странствия,
сказали бы, что вы, о почтенные старики, торчите по-гнилому, - и, не давая
старикам обидется на эти слова, быстро продолжал:
- Да, я могу предложить кое-что, что, может быть, вы еще не
пробовали, когда я проходил провинцию Бзандай в Восточном Бхуропатре, там
ихний далай-лама подарил мне на память кусочек, на котором вышиты
священные слова Четвертого Гимна Раджи-Ксантпума. Вот он, этот мешочек.
С этими словами он ловко достал из потрепанного мешка маленький кисет
и в нем индийская конопля. Эта неслыханная речь так поразила стариков, что
у них даже погасли трубки. А к тому времени, когда старик дер Иглуштоссер
открыл было рот, чтобы сказать что-то, его трубка была набита той самой
коноплей, о которой говорил незнакомец, более того, конопля была из того
самого мешочка, о котором шла речь. Что окончательно доконало почтенного
старика, так это то, что трубка уже дымилась. Ничего не стал он говорить,
а только закрыл рот и хорошенько затянулся. Вновь воцарилось молчание,
которое Рип ван Винкль сразу не торопился прервать. А прервал его старик
фон Форстеклосс, который в крайнем изумлении вложил глаза к небу, поводил
в воздухе руками, и блаженно заговорил:
- Кум Иглуштоссер, кум Оксенбаш, а я ведь торчу.
Но старики не ответили ему ничего и лишь продолжали дымить своими
длинными трубками. Только старик ван Оксенбаш повращал немного глазами,
что очевидно означало, что он согласен со стариком фон Форстеклоссом на
все 100 процентов.
А Рип ван Винкль достал из своего мешка записную книжку и
повернувшись к реке, задумчиво созерцал пейзаж. Солнце, наконец, зашло, и
из болота на том берегу начал подниматься фиолетовый туман, в котором
время от времени что-то сверкало. Из-за поворота шоссе выползла какая-то
машина, через метров 50 она остановилась, и в лесу за дорогой немедленно
появились светящиеся силуэты, то ли замедленно бегущие, то ли танцующие.
Машина вздрогнула, испустила клуб ярко зеленого дыма и тронулась с места;
проехав немного, она остановилась, и все началось сначала. В машине явно
никого не было. Это зрелище немало позабавило юношу, он улыбнулся и что-то
записал в свою книжку, потом захлопнул ее и снова перевел взгляд на
дорогу.
Но долго наблюдать за этим странным методом передвижения ему не
пришлось. Около самого моста из придорожного куста выскочил съюч и,
глубоко стеная, перебежал дорогу перед самым носом машины. Она задрожала,
окуталась клубами дыма, и сорвавшись с места, переехала мост и на полной
скорости изчезла за горизонтом.
Все еще улыбаясь, Рип ван Винкль перевел взгляд на долину, но в это
время со стороны кайфоломни донесся звон колоколов, протяжно закричали
конвесторы и на горе вспыхнули синие огни, возвещая о начале вечернего
симпозиума.
Шум вывел торчащих старцев из состояния оцепенения, и старик дер
Иглуштоссер, тщательно откашлявшись, заметил:
- Да, кумовья, такого я не пробовал со времен Большого Медицинского
Карнавала.
Старик фон Форстеклосс, не открывая глаз, пробормотал:
- Обои, обои, смотрите, какие большие рулон ы... катятся, катятся, -
и опять погрузился в теплые мутные воды прихода, где на его голову падали
лиловые булыжники, превращающиеся в пачки невероятно больших колес,
бритвой Корзинны говорил в телефонную трубку:
- Приход N2. Приход N2, - и никак не мог спихнуть с себя маленьких
игрушечных поросят.
Но старик дер Иглуштоссер не стал выводить его из этого блаженного
состояния, ибо много он видел всяких приходов на своем веку и хорошо знал,
что приход не дверь на дереве, в которую как войдешь, так и выйдешь.
Вместо этого он зажмурился, тщательно протер глаза, сначала левый, потом
правый, вынул из кармана монокль из слоновой кости, и половину фирменного
поляроида, пристаил их в должные места своего морщинистого лица. Проделав
вышеописанные махинации, он воззрился на молодого ван Винкля, и в глазах
его при этом, хорошо видных через упомянутые зрительные приборы, горел
огонек интереса.
- Откуда же ты пришел, о не слабый вьюнош, - спросил он,
удовлетворив, наконец, свое зрительное любопытство, и придя к выводу, что
несмотря на чрезмерно молодой возраст, незнакомец ему чем-то нравится.
- Мой путь долог, о почтенный старец, - отвечал ему Рип ван Винкль, и
облачко задумчивости промелькнуло на его челе, но оно исчезло так же
мгновенно, как и появилось.
И он продолжал:
- Сейчас моя дорога лежит из Каменных столбов Яр-Отцара, где я провел
три месяца, изучая древние рукописи секты За.
- Зачем же они были нужны тебе, - снова спросил старик дер
Иглуштоссер, немало пораженный ученостью молодого странника.
- Мудрецы секты За искали дорогу в дхарму, - ответствовал Рип ван
Винкль и улыбнулся, ожидая новых вопросов. Но тут доселе молчащий старик
ван Оксенбаш встрепенулся и повторил:
- Дорога в дхарму.
Старик дер Иглуштоссер удивленно взглянул в его сторону, ибо не
ожидал от своего чудаковатого товарища никаких было реплик. Но тот не
заметил этого, ибо всколыхнулось что-то в его глубинах, и весь он замер,
прислушиваясь к голосам давно забытого ушедшего, которые что-то шептали в
колодцах его воспоминаний.
Словно в какойто полудреме он увидел себя молодого и полного сил,
залитый солнцем в год Говорящей звезды, веселые дни и ночи, походы в лес,
смех квянок среди изумрудных ветвей дерева и запыленного седого мудреца в
фиолетовом плаще с пурпурным пентаэдром на четырех серебрянных цепях, он
говорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18