В тот раз мы приятно провели время, и ты это запомнила, так ведь? Клиентка: Да. Эриксон: А что ты сама думаешь о нашей предыдущей встрече? Клиентка: Она и вправду была приятной. Эриксон: А как ты сама думаешь.эта встреча тоже будет приятной? Клиентка: Да. Эриксон: А как там поживает наша собака? Клиентка: Не знаю. Эриксон: Теперь-то я знаю, что это был добрый пес, просто ты его не любила, правда? Клиентка: Я все-таки вернусь и пну ее ногой в морду. Росси: [В 1987] Эриксон совершает свое ритуальное рукопожатие и начинает второй «визит» Февральского человека. Для того, чтобы ратифицировать свои новые отношения с клиенткой, он спрашивает, помнит ли она его. Она отвечает, что виделась с ним «очень давно». Это подтверждение тому, что первый «визит» Февральского человека остался в ее памяти как событие «трансового» прошлого. Можно только восхищаться тем, как тактично и незаметно Эриксон доводит клиентку до воспоминания о таком «прошлом». Эриксон не проводит прямого внушения по следующему типу: «Сейчас мы с тобой встречаемся уже во второй раз, малышка. На дворе февраль, и прошел ровно год с того момента, как я впервые предстал перед тобой в образе Февральского человека. В связи с этим в тебе зарождаются целительные воспоминания, которые после твоего пробуждения ты не отличишь от реальных воспоминаний из твоей жизни».Совсем наоборот! Эриксон нигде не называет себя Февральским человеком, единственное, что он себе позволяет– это намекнуть на его следующий «визит». Ориентируясь исключительно на собственные ассоциативные процессы, клиентка решает, что следующая их встреча состоится через год, но тоже в феврале (видимо, у нее есть веские причины для такого выбора). Поэтому именно от клиентки зависит время следующего свидания, и именно клиентка без всякого принуждения идентифицирует доктора Эриксона с Февральским человеком. Произвел ли первый визит Февральского человека какой-нибудь лечебный эффект? Эриксон, как всегда, осторожно пытается это выяснить и спрашивает клиентку, боится ли она теперь той собаки, о которой говорила при первой встрече. Но теперь клиентка воинственно отвечает: «Я когда-нибудь вернусь и пну ее ногой в морду.» Это свидетельствует о том, что проведенный Эриксоном реф-рейминг (раздел 1.25) (в смысле того, что клиентка «вырастет» из своего страха) начинает влиять на ее способ рассуждения. Некоторые замечания клиентки несомненно указывают на то, что она ощущает себя достаточно сильной для того, чтобы «когда-нибудь пнуть собаку ногой в морду». Опираясь на такие реплики, которые спонтанно возникли в процессе перехода косвенных указаний в воспоминание о так называемом прошлом, Эриксон начинает следующий этап – теперь он, обращаясь все к тем же ассоциативным процессам, пытается выяснить, какие же темы следует обсуждать с клиенткой.

1.28. Выявление вытесненного травматического воспоминания: использование преимуществ разделения на «обдумывание», «прочувствование» и «делание» перед традиционным катарсисом Эриксон: О чем бы нам еще поговорить? Клиентка: Вы любите Капак? Эриксон: А что это такое? Клиентка: Городок. Вы о нем не знаете. Он плохой. Эриксон: Почему? Клиентка: Я его не люблю. Эриксон: Ты сильно повзрослела, да? Клиентка: Немного. Эриксон: Научилась ли ты чему-нибудь новому с момента последней нашей встречи? Клиентка: Да. Эриксон: И что ты сейчас умеешь? Клиентка: Я умею писать. Только, правда, печатными буквами. Эриксон: Так ты быстро научишься писать по-настоящему. А что ты еще можешь? Можешь сказать мне, где мы сейчас находимся? Клиентка: Могу. Мы находимся в Капаке. Я не люблю его. Он слишком маленький. Эриксон: А ты думаешь, что всегда будешь в нем жить? Клиентка: Не дай Бог. Эриксон: А как ты считаешь, мы еще встретимся? Клиентка: Не знаю. Эриксон: О чем мы еще собирались поговорить? Клиентка: О плавании. Эриксон: А о чем именно? Клиентка: Вы спросили меня, почему я не люблю плавать. И я вспомнила. Однажды моя младшая сестра Элен упала в ванну с водой, захлебнулась и начала синеть. Это я уронила ее – я как раз ее несла. Эриксон: А что с Элен теперь? Клиентка: Да все в порядке. Эриксон: А ты пробовала когда-нибудь понять, что ты сделала сЭлен на самом деле? Что именно ты сделала не так? Клиентка: Да ничего особенного. Эриксон: Ты получила нагоняй? Клиентка: Нет. Эриксон: Ты переживала? Клиентка: Я плакала. Эриксон: Сильно? Клиентка: Да. Эриксон: И как тебе теперь быть? Клиентка: Если бы Вы меня не попросили, я бы никогда не стала это вспоминать. Эриксон: Но ведь теперь ты рада, что рассказала мне все? Сколько тебе было лет, когда это случилось? Клиентка: Около трех. Может быть, четыре – точно не помню. Эриксон: Ты любила Элен? Клиентка: Думаю, любила. Эриксон: А что потом было с Элен? Клиентка: Мама подхватила ее и стала хлопать по спине. Эриксон: Как ты думаешь, Элен было больно? Клиентка: Нет. Эриксон: А почему мама хлопала ее по спине? Клиентка: Чтобы она начала дышать. Эриксон: Элен наглоталась воды? Клиентка: Да. Она сильно кашляла. Эриксон: А случалось ли тебе подавиться так сильно, что ты задыхалась и кашляла? Клиентка: Да. Эриксон: Ужасно неприятное ощущение, правда? Клиентка: Грязная мыльная вода. Росси: [В 1987] Эриксон начинает с наводящего вопроса: "О чем бы нам еще поговорить?" В ответ он вознаграждается цепью ассоциаций, которые приоткрывают вытесненные травматические воспоминания клиентки о том, как она чуть не утопила свою младшую сестру. Эриксон наталкивается на эти воспоминания совершенно случайно, спра-шивая клиентку: «О чем мы еще собирались поговорить?» С помощью этого вопроса он пытается выяснить, как действует его постгипнотическое внушение, о котором мы говорили раньше (раздел 1.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77