Вы, кто вынырнет вновь из потока,
В котором мы пошли ко дну.
Не забывайте,
О наших слабостях рассуждая,
Про темное время,
Которого вы избежали.
Под «вы, кто» подразумевался, возможно, позже-рожденный соглядатай, притаившийся в сторонке.
Мне вполне достало этого призыва, хотя, по правде сказать, я ожидал от своих идолов более глубокого толкования их поучительных заблуждений. Но этим они и ограничились. Натренированные в умолчании, оба перешли к проблемам своего здоровья. Первый, как профессиональный врач, тревожился о здоровье другого, которому, некий профессор Бругш еще совсем недавно порекомендовал на длительный срок лечь в Шарите и который объясняя это, ударял себя кулаком в грудь. Первый беспокоился также по поводу «публичной суеты», которая предстоит ему в связи с его семидесятилетием. — «А мне бы за глаза хватило рюмочки охлажденного», после чего другой озаботился вопросами завещательных распоряжений: никто, даже и само государство, не имеет права выставлять его для официального прощания. Никто не должен произносить речей над его могилой… И хотя в этом вопросе первый был вполне солидарен со вторым, какие-то сомнения у него все же оставались: «Распорядиться заранее — это, конечно, очень мило, но вот кто защитит нас от наших эпигонов?»
И ни звука про политическую ситуацию. Ни слова о гонке вооружений в западном, ни слова о гонке вооружений в восточном государстве. Смеясь над последними остротами по адресу живых и мертвых, оба покинули могилу Клейста, так ни разу и не помянув и не процитировав лежащего в ней и осужденного на бессмертие поэта. На вокзале Ванзее один, проживавший в Шёнберге, неподалеку от Байришерплац, сел в электричку, другого же поджидала машина с поджидающим в ней шофером, который, как можно было предположить, собирался доставить его либо в Буков, либо на Шифбауэрдамм . Позднее, когда наступило лето, и оба умерли, почти сразу один за другим, я решил сжечь свои стихи, покончить с изучением германистики и впредь усердно осваивать машиностроение в Техническом университете.
1957
Дорогой друг,
после стольких лет совместной деятельности мне очень хочется написать тебе это письмо. Пусть даже наши жизненные пути разошлись, я верю в нашу неизменную дружбу и одновременно надеюсь, что мое доверительное послание до тебя дойдет. Увы, в нашем разделенном отечестве подобная осторожность более чем уместна.
Теперь, однако, обратимся к поводу моего дружеского сообщения. С тех пор как у вас, равно как и у нас, считаются завершенными все этапы создания бундесвера и соответственно Национальной Народной Армии, мне первого мая сего года была вручена бронзовая медаль ННА за заслуги. Когда меня торжественным образом удостоили этой чести, я вдруг про себя подумал, что она в немалой степени принадлежит также и тебе: мы сообща пеклись о развитии немецкого стального шлема.
К сожалению, во время этой торжественной церемонии (по причинам вполне понятным) не была упомянута история модели M 56, а ведь мы с тобой, оба, во время последней мировой войны на железоплавильном заводе АО Тале отвечали за изготовление стальных шлемов, в качестве ведущих инженеров доводя до кондиции шлемы В и В-Н, первоначально сконструированные профессором Фрайем и доктором Хензелем, а затем испробованные в боевых условиях. Как ты наверняка помнишь, командование запретило нам дальнейшую разработку модели М-35, хотя ее недостатки — слишком крутые боковые поверхности, а также слишком крутой угол падения до 90 градусов — были доказаны чрезмерными потерями в живой силе. Новые, испробованные уже в 1943 году на базе пехотного училища в Дёберитце, продемонстрировали благодаря плоскому углу наклона повышенную пуленепробиваемость и доказали при работе с 2-сантиметровой базукой, как и с 8-сантиметровым гранатометом, именуемом также «Печная труба», свою полнейшую пригодность, то же самое и при применении стереотрубы и раций «Дора». Испытания выявили также следующие преимущества, подтвержденные множеством экспертиз: малый вес шлема, большая свобода для головы при обслуживании всевозможных видов оружия, обостренный слух при исключении второстепенных шумов.
К сожалению, как тебе известно, до самого конца на вооружении так и остался шлем М-35. Лишь теперь, при создании Национальной Народной Армии я получил возможность на Народном заводе черной металлургии, том, что в Тале, усовершенствовать вторично испытанные модели В и В-Н, а в качестве шлема для Народной Армии запустить в производство серию ННА M-56. На первое время мы предполагаем выпустить сто тысяч экземпляров. Внутреннее оформление было домерено Народному кожевенному и шорному предприятию Тауха. Наш шлем выглядит более чем достойно, причем я с негодованием отвергаю, за их несущественностью, насмешки по поводу того, что практически это не наши модели, а чешские.
Совершенно напротив, дорогой друг! Как ты видишь, v нас в Республике (хотя и негласно) в деле моделирования шлемов, а также в разработке военной формы высказались за подражание прусским образцам и даже приняли на вооружение давно утвердившиеся сапоги с широкими голенищами, равно как и офицерские с узкими, в то время как ваше «Amt Blank» явно вознамерилось порвать с какими бы то ни было традициями. Вы с превеликой покорностью приняли американскую модель. Серый цвет полевого обмундирования вы сменили на боннский шиферно-серый. Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу тебе следующее: хотя этот самый ваш бундесвер всячески старается выглядеть расслабленным и мирным, на деле же, несмотря на смешную маскировку, он ни от кого не может скрыть свою агрессивную сущность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92