ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
даже не пытался осмыслить происшедшее. Он просто наслаждался привычной реальностью. Наконец инспектор попытался встать – но обнаружил, что это не такое-то простое дело. Все его тело словно налилось свинцом, ноги не сгибались, слабость сделала руки чужими и незнакомыми. Ольшес повторил попытку, сконцентрировав внимание на действиях каждой мышцы. Он чувствовал рассогласованность мускулатуры и сосредоточился на том, чтобы избавиться от странного ощущения, что у него исчезли суставы, но при этом отросло по крайней мере шесть лишних конечностей. Постепенно ему удалось вернуть нормальную координацию. Он встал на оставшиеся у него две ноги и направился к автомобилю.
Елисеев шел по аллее, перебирая в памяти подробности последнего разговора с Ольшесом. Морские чудища… связь их с уровнем технического развития и богатством Тофета… нелепость какая-то. И все же – не напрасно ведь Хеддену не разрешают встречаться с кочевниками. Безусловно, что-то за этим кроется. Консул решил свернуть на лужайку, посидеть в тишине, обдумать все по пунктам, не торопясь. Лужайка скрывалась слева от аллеи, за густой стеной цветущего кустарника. Елисеев раздвинул ветви – и замер.
На скамье, расслабленно привалясь к высокой резной спинке, сидел Ольшес. Он развлекался.
Над цветами, устилавшими лужайку сплошным ковром, кружились с гудением то ли лохматые мухи, то ли шмели. Время от времени они опускались на цветки и, вытягивая хоботки, пили нектар. А Ольшес бросал в мух мелкие камешки, сшибая мохнатых насекомых. Мухи валились в траву, обиженно взревывая, потом выползали на травинки, чистили крылышки и снова взлетали, чтобы как ни в чем не бывало заняться своими делами. Елисеев стоял за кустом, наблюдая, – ему было очень интересно, промахнется ли Даниил Петрович хоть раз. Но долго заниматься наблюдением консулу не пришлось, потому что второй помощник вскоре окликнул его:
– Не надоело вам там стоять, Адриан Станиславович?
– Ну, знаете! – Елисеев вышел из укрытия. – Я был уверен, что вы просто не могли меня заметить.
– Мог, еще как, – насмешливо произнес Ольшес. – Вас было слышно, еще когда вы в сад спускались.
– Н-да…
Елисеев уселся рядом с Ольшесом, и Даниил Петрович, вроде бы даже не шевельнувшись, изменил позу. От расслабленности не осталось и следа… и Елисеев, покосившись на второго помощника, хмыкнул под нос.
– Даниил Петрович, – заговорил консул, – я все думал о том, что мне сообщили. Видите ли, мне кажется…
– Извините, – перебил его Ольшес, – лучше сначала я вам кое-что расскажу. Очень интересное. Сегодня ночью я снова ездил к Желтому заливу…
– …И все-таки я не понимаю, – нервно говорил Росинский, постукивая пальцами по подлокотникам кресла. – Какая может быть связь между этими… дарейтами – так вы их назвали? – и технологическим уровнем Тофета, а тем более с деньгами и с тем, что Ласкьяри определяет как право на власть. Не понимаю!
– Боюсь, не вы один пребываете в состоянии столь трогательного недоумения, уважаемый Валентин Лукьянович, – язвительно сказал Хедден. – Боюсь, что все мы несколько огорошены… или ошарашены… или, в конце концов, просто растеряны и чувствуем себя дураками. Но меня лично утешает то обстоятельство, что Даниил Петрович сумел в такой необычной обстановке объяснить неведомым существам нашу основную позицию. Если, конечно, он верно воспринял вопрос.
– Уверяю вас, ошибиться было невозможно, – сказал Ольшес.
– А мне вот что интересно, – сказал Кор-сильяс. – Когда были здесь эти… сволочи в скафандрах?
– К сожалению, под картинкой не было даты.
– Жаль, – очень серьезно произнес Корсильяс.
– Мне тоже, – согласился с ним Ольшес.
? Не это главное, – сказал консул. – Во всяком случае, в данный момент. Мне кажется, сейчас важно то, что разъяснились наконец некоторые странности отношения к нам. Понятно, почему нас не выпускали в город так долго. Ясно, почему Хеддену не разрешали выезд в степи, встречу с кочевниками, которые, как утверждает Даниил Петрович, на самом деле никакие не кочевники или, по крайней мере, не дикари. Но неясно, почему, все-таки нам позволили ходить по улицам в любое время. Тут что-то не так.
? – А вам не кажется, Адриан Станиславович, что как раз этот последний пункт как раз наиболее все– го убеждает в совершившемся факте переворота? Если не ошибаюсь, такая мысль уже приходила в голову кому-то из нас, – сказал Ольшес. – Да… Но я не понимаю, почему внешне все выглядит так, словно никакого переворота не было? Правитель остается на своем месте, все идет по-прежнему…
– Они ждут праздника, – тихо сказал Ольшес.
– Вы это знаете точно? Или только предполагаете?
– Я…
В дверь постучали. Вошла Ласкьяри.
– Я вам не помешала?
Земляне оторопело уставились на нее. Как она попала в дом?
– Ну что вы, Ласкьяри, – опомнился Корсиль-яс. – Разве вы можете помешать? Мы всегда рады вас видеть.
– Вы очень любезны.
– Хотите кофе?
– С удовольствием. Особенно если его сварит Даниил Петрович.
– О! – воскликнул польщенный Ольшес. – Вы оценили мое искусство кофеварения! Сейчас займусь.
Через несколько минут кофе был подан, и все расселись вокруг стола. Хедден хлопотал возле Ласкьяри, придвигая поближе печенье, Корсиль-яс уговаривал девушку попробовать пирожное, Ольшес и даже Росинский изо всех сил старались проявить внимание к гостье… а Елисеев помалкивал, не вмешиваясь в общую суету. Он всегда испытывал неловкость в присутствии Ласкьяри – девушка смотрела на него такими влюбленными глазами, что Адриан Станиславович просто не знал, куда ему деваться. И еще Елисееву очень и очень не нравилось то, что второй помощник, он же инспектор по особым делам, беззастенчиво пользуется чувствами девушки в своих целях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Елисеев шел по аллее, перебирая в памяти подробности последнего разговора с Ольшесом. Морские чудища… связь их с уровнем технического развития и богатством Тофета… нелепость какая-то. И все же – не напрасно ведь Хеддену не разрешают встречаться с кочевниками. Безусловно, что-то за этим кроется. Консул решил свернуть на лужайку, посидеть в тишине, обдумать все по пунктам, не торопясь. Лужайка скрывалась слева от аллеи, за густой стеной цветущего кустарника. Елисеев раздвинул ветви – и замер.
На скамье, расслабленно привалясь к высокой резной спинке, сидел Ольшес. Он развлекался.
Над цветами, устилавшими лужайку сплошным ковром, кружились с гудением то ли лохматые мухи, то ли шмели. Время от времени они опускались на цветки и, вытягивая хоботки, пили нектар. А Ольшес бросал в мух мелкие камешки, сшибая мохнатых насекомых. Мухи валились в траву, обиженно взревывая, потом выползали на травинки, чистили крылышки и снова взлетали, чтобы как ни в чем не бывало заняться своими делами. Елисеев стоял за кустом, наблюдая, – ему было очень интересно, промахнется ли Даниил Петрович хоть раз. Но долго заниматься наблюдением консулу не пришлось, потому что второй помощник вскоре окликнул его:
– Не надоело вам там стоять, Адриан Станиславович?
– Ну, знаете! – Елисеев вышел из укрытия. – Я был уверен, что вы просто не могли меня заметить.
– Мог, еще как, – насмешливо произнес Ольшес. – Вас было слышно, еще когда вы в сад спускались.
– Н-да…
Елисеев уселся рядом с Ольшесом, и Даниил Петрович, вроде бы даже не шевельнувшись, изменил позу. От расслабленности не осталось и следа… и Елисеев, покосившись на второго помощника, хмыкнул под нос.
– Даниил Петрович, – заговорил консул, – я все думал о том, что мне сообщили. Видите ли, мне кажется…
– Извините, – перебил его Ольшес, – лучше сначала я вам кое-что расскажу. Очень интересное. Сегодня ночью я снова ездил к Желтому заливу…
– …И все-таки я не понимаю, – нервно говорил Росинский, постукивая пальцами по подлокотникам кресла. – Какая может быть связь между этими… дарейтами – так вы их назвали? – и технологическим уровнем Тофета, а тем более с деньгами и с тем, что Ласкьяри определяет как право на власть. Не понимаю!
– Боюсь, не вы один пребываете в состоянии столь трогательного недоумения, уважаемый Валентин Лукьянович, – язвительно сказал Хедден. – Боюсь, что все мы несколько огорошены… или ошарашены… или, в конце концов, просто растеряны и чувствуем себя дураками. Но меня лично утешает то обстоятельство, что Даниил Петрович сумел в такой необычной обстановке объяснить неведомым существам нашу основную позицию. Если, конечно, он верно воспринял вопрос.
– Уверяю вас, ошибиться было невозможно, – сказал Ольшес.
– А мне вот что интересно, – сказал Кор-сильяс. – Когда были здесь эти… сволочи в скафандрах?
– К сожалению, под картинкой не было даты.
– Жаль, – очень серьезно произнес Корсильяс.
– Мне тоже, – согласился с ним Ольшес.
? Не это главное, – сказал консул. – Во всяком случае, в данный момент. Мне кажется, сейчас важно то, что разъяснились наконец некоторые странности отношения к нам. Понятно, почему нас не выпускали в город так долго. Ясно, почему Хеддену не разрешали выезд в степи, встречу с кочевниками, которые, как утверждает Даниил Петрович, на самом деле никакие не кочевники или, по крайней мере, не дикари. Но неясно, почему, все-таки нам позволили ходить по улицам в любое время. Тут что-то не так.
? – А вам не кажется, Адриан Станиславович, что как раз этот последний пункт как раз наиболее все– го убеждает в совершившемся факте переворота? Если не ошибаюсь, такая мысль уже приходила в голову кому-то из нас, – сказал Ольшес. – Да… Но я не понимаю, почему внешне все выглядит так, словно никакого переворота не было? Правитель остается на своем месте, все идет по-прежнему…
– Они ждут праздника, – тихо сказал Ольшес.
– Вы это знаете точно? Или только предполагаете?
– Я…
В дверь постучали. Вошла Ласкьяри.
– Я вам не помешала?
Земляне оторопело уставились на нее. Как она попала в дом?
– Ну что вы, Ласкьяри, – опомнился Корсиль-яс. – Разве вы можете помешать? Мы всегда рады вас видеть.
– Вы очень любезны.
– Хотите кофе?
– С удовольствием. Особенно если его сварит Даниил Петрович.
– О! – воскликнул польщенный Ольшес. – Вы оценили мое искусство кофеварения! Сейчас займусь.
Через несколько минут кофе был подан, и все расселись вокруг стола. Хедден хлопотал возле Ласкьяри, придвигая поближе печенье, Корсиль-яс уговаривал девушку попробовать пирожное, Ольшес и даже Росинский изо всех сил старались проявить внимание к гостье… а Елисеев помалкивал, не вмешиваясь в общую суету. Он всегда испытывал неловкость в присутствии Ласкьяри – девушка смотрела на него такими влюбленными глазами, что Адриан Станиславович просто не знал, куда ему деваться. И еще Елисееву очень и очень не нравилось то, что второй помощник, он же инспектор по особым делам, беззастенчиво пользуется чувствами девушки в своих целях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90