Хинкап, как
завороженный, шагнул следом за ней.

II
Хинкап нежился в постели, оттягивая момент окончательного
пробуждения. Он уже слышал сквозь, остатки сна шаги Сойты в соседней
комнате, слышал, как она тихонько звякает посудой, переставляет что-то.
Вот шаги Сойты приблизились к двери комнаты Хинкапа, Сойта легонько
стукнула пальцами по косяку и сказала негромко, словно зная, что Хинкап
уже не спит:
- Хинкап, вставайте! Завтрак готов.
Хинкап вскочил, уронив одеяло, и пошел в ванную. В первые дни
пребывания в этой странной лесной деревне его удивляло, что в домах,
выглядевших снаружи как едва ли не первобытные избы, оказались прекрасные
условия, - ванные комнаты, электричество и прочее, - но потом он как-то
перестал об этом думать. Он вообще мог думать только о Сойте. И даже не в
красоте этой женщины было, наверное, дело, а в том невероятной силы
обаянии, которое исходило от каждого ее жеста, взгляда, улыбки...
Хинкап познакомился со всеми жителями лесного поселка - гостя приняли
так, что Хинкап оказался полностью покоренным этими людьми, отдался на
волю случая и жил, не беспокоясь о будущем, - и хотя раз в неделю бывал на
своем катере, но думал о появлении ремонтников теперь уже скорее с
опасением, - в глубине души ему не очень хотелось, чтобы его нашли.
Прошлое, включающее в себя службу, спешку, обязанности затянулось в памяти
легким серебристым туманом - таким, как тот, что иной раз по утрам
стелился между домами в этой спокойной и ласковой лесной обители,
затерянной в глуши. Но сами по себе прогулки к катеру составляли одну из
радостей его теперешней жизни - потому что в этих прогулках его всегда
сопровождала Сойта.
Иногда, перед сном, Хинкап вдруг на мгновение пугался собственного
безразличия к прошлому, но быстро забывал обо всем, убаюканный мыслями о
Сойте... Он не страдал излишней склонностью к самоанализу, и потому
воспринял все случившееся с ним относительно спокойно. Немного встревожило
его вновь повторившееся видение - Сойта, как и девочка в лесу, в первый
день пребывания его здесь, на Алитоле, вдруг показалась ему древней
старухой. Но когда Хинкап сказал об этом Сойте, она успокоила его,
объяснив, что это не болезнь; так бывает со всеми, потому что в лесу есть
дерево, вертас, аромат которого навевает галлюцинации. "Когда оно цветет,
мы не ходим в лес, - сказала Сойта, - но иной раз ветер приносит пыльцу, -
и тогда мир предстает перед нами искаженным. Ничего опасного здесь нет". И
больше Хинкап не думал об этом.
Несколько раз Хинкап пытался сообразить, почему, собственно, жители
лесного поселка не работают, - то есть они, безусловно, много трудились,
читали, писали, спорили, - но Хинкап имел в виду какую-то службу, и
собирался спросить об этом Сойту - но каждый раз почему-то забывал задать
этот вопрос.
Хинкап тоже много читал здесь - освоившись с языком, он стал
поглощать книги об Алитоле, знакомился с историей, культурой - и удивлялся
себе, поскольку никогда прежде не был заядлым читателем. А вечерами они
усаживались у камина, и Сойта расспрашивала Хинкапа о Земле, о том мире, в
котором родился и жил Сол. Почтальон рассказывал, вспоминая самые мелкие
подробности своей жизни... и его ничуть не удивляло, что Сойта,
рассказывая, в свою очередь, об Алитоле, почти ничего не говорила о своем
лесном мире. И почему-то Хинкапу нисколько не был интересен этот мир, -
хотя в нем и жила Сойта. Лишь сама эта женщина имела для него значение.
Она была... она была, как душистый весенний сад, как золотой луч, как
роза, укрытая в густой зелени на берегу пруда...
Случались и грустные дни - когда Сойты не было дома. Куда она
уходила, Хинкап не знал, и не решался спрашивать, - в конце концов, он
здесь гость, и дела хозяев его не касаются... но когда Сойта говорила ему
утром: "Я ухожу, Хинкап, до завтра меня не будет", - почтальон чувствовал,
что день становится пасмурным и унылым, что серость лезет из всех углов, а
лес увядает на глазах... Но он молча кивал головой, прощаясь с Сойтой. И
не выходил из дома до ее возвращения.

III
Уходя вчера, Сойта сказала, что вернется сегодня утром. Однако
близился вечер, а ее все не было. Хинкап уже с полудня не находил себе
места, слонялся по дому, заглядывая во все комнаты, - будто надеялся, что
Сойта окажется вдруг в одной из них, - и наконец решил пойти к Дорею,
жившему на другом конце поселка. С ним у Сола Хинкапа наладились особенно
приятные отношения, хотя Дорей и заходил в гости не слишком часто.
Впрочем, подумал Хинкап, с этими людьми, наверное, невозможно быть в
плохих отношениях, - такие они все спокойные, добрые и обаятельные.
Подойдя к дому, в котором жил Дорей, Хинкап посмотрел на окно комнаты
своего друга. Окно было закрыто занавеской. Хинкап поднялся по ступенькам,
тихо постучал в дверь. Никто не откликнулся. Хинкап, подождав немного,
стукнул еще раз. Внутри послышались шаги, дверь открыла жена Дорея, Лэли.
- Здравствуйте, Хинкап, - сказала она. - Вы к нам? А Дорея нет.
- Лэли, - Хинкап старался скрыть волнение, - вы не знаете, где может
быть Сойта? Она обещала вернуться утром, но ее до сих пор нет.
- Не беспокойтесь, Хинкап, - улыбнулась Лэли. - Ничего не случилось.
Они все вернутся к вечеру.
- Спасибо.
Хинкап отправился обратно, и только теперь заметил, что в большинстве
домов занавески на окнах задернуты - почти все жители куда-то ушли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24