И вот держу его, значит, в руках... на перьях кровь, и чувствую, как бьётся его сердце. А он смотрит на меня и тихо крякает, как бы просит о помощи. Потом затих и начал остывать. И вот тут-то мне стало не по себе. Я понял всю жестокость охоты. "И зачем, - думаю, - лишил жизни такую красивую птицу?" Я представил, как он красовался перед своей подругой, ходил вокруг неё кругами, привставал и хлопал крыльями... как потом выводил бы утят на плёс, обучал их нырять и летать, как охранял бы свой выводок... Да-а. Человек может многое сделать, но вот живую птицу не сделает никогда.
Лиза сообщает Степанычу последние деревенские новости, потом прощается:
- Ну, я поехала. Спасибо за варенье, очень вкусное.
- Тебе спасибо за газеты, - отзовётся Степаныч. - И на-ка ложку возьми. В хозяйстве пригодится.
Лиза вскакивает на велосипед, машет рукой. Цыган провожает её до самой деревни.
Часто, тоже на велосипеде, к Степанычу заезжает ветеринар Костя, серьёзный, вихрастый парень. Он из райцентра и в Сосновке работает всего несколько месяцев.
- Наш ветеринар чудной какой-то, - говорит Лиза Степанычу. - В клуб не ходит, все вечера дома сидит, книжки почитывает, приёмник слушает... Вот просто интересно, почему он в клуб не ходит, а к вам приезжает?
- У нас общая привязанность к животным, - объясняет Степаныч.
В жаркие летние дни кордон залит солнцем; от елей бьёт горячей хвоей, сосны потрескивают чешуйчатой корой, в воздухе - терпкие испарения. Воздух тягучий, липкий. Только у речки прохладно. Она течёт вдоль кордона, мелководная, извилистая. На её берегах много золотистой ягоды вкуса печёного яблока. Это морошка, или "княженка", как её называют местные.
В полдень к речке тянутся все обитатели леса. Лучший "пляж" занимают кабаны. Радостно похрюкивая, точно ватага ребят, они влетают в воду, поднимая тучу брызг. Искупаются, начинают валяться на песке; некоторые, молодые, носятся друг за другом: потом хряк, а за ним и всё стадо, зарывается в песок, поглубже, чтоб не перегреться на солнцепёке.
В тенистый бочаг, спасаясь от жары и слепней, заходят лоси. Заходят медленно и важно. Войдут и долго стоят с закрытыми глазами - дремлют, но ушами насторожённо шевелят - прислушиваются, как бы кто не подкрался.
На мелководье тут и там плещутся сороки и разные мелкие птахи. Окунутся несколько раз и бьют по воде крыльями. Иногда, задрав лапы, заваливаются на бок - прямо как загорающие купальщики. Вылезут из воды, отряхиваются, распушив оперение. Потом одни взлетят на ветви, растопырят крылья и обсыхают, другие ложатся в лунки на берегу и лапами обсыпают себя песком, при этом то и дело ссорятся за более удобные, как им кажется, лунки.
Изредка к реке, тяжело дыша, подходит лисица. О её приближении всех оповещают сороки; их тревожная трескотня - верный сигнал об опасности. Заслышав сорок, остальные птицы взлетают на деревья, лоси выбегают из воды, кабаны выскакивают из укрытий.
Лисица не купается, только полакает воду и спешит назад, в нору, подальше от палящего солнца. До норы, перелетая с ветки на ветку и треща, её сопровождают сороки. Лисица скроется под корнями раскидистой ели, а сороки ещё долго сидят на ветвях и негодующе бормочут. Потом, успокоившись, вновь подлетают к реке и уже трещат раскатисто, победоносно, как бы говорят, что они прогнали непрошеную гостью и все могут возвращаться.
Ниже по течению реки, в самом конце кордона, - хозяйственные постройки бобров: плотина и хата. Перед плотиной - большой омут, заросший осокой, а к хате тянутся волоки - тропы, по которым бобры подтаскивают строительный материал и разные лакомства, вроде тонких осин. Вокруг омута пустынно - никто не решается подходить к владениям речного хозяина. Старый бобр свирепый, и зубы у него крепкие - легко "перепиливает" даже толстые деревья.
Степаныч с бобрами соседствует давно, с тех пор как на речку завезли пару молодых зверей. Вначале бобры боялись лесника - чуть заслышат его шаги, плюхаются в омут. Потом привыкли, стали и при нём вылезать из воды. Случалось, встанут на задние лапы, всматриваются, принюхиваются. А Степаныч посвистит им негромко - "свои, свои, не пугайтесь". Так и подружились. Теперь, когда Степаныч подходит к хате, бобры вообще не прячутся: сидят перед жилищем, грызут ветки, или чистят мех, или укрепляют плотину - в общем, занимаются своими делами как ни в чём не бывало.
Как-то в Сосновку прибежал Цыган: шерсть вздыблена, глаза ошалелые. С громким лаем пёс подбегал то к дому почтальонши, то к дому ветеринара тех, кого он лучше всех знал в деревне. Но Лиза накануне уехала в райцентр, а Костя находился в загоне для коров - осматривал телят. Все жители деревни были на сенокосе, только двое мальчишек бегали по улице запускали змея. Они-то и увидели Цыгана и подумали, что в деревню пришёл Степаныч, но потом заметили - лесник не появляется, а пёс с беспокойством носится от дома к дому. Мальчишки поняли, что на кордоне что-то случилось, и о своей догадке сообщили ветеринару.
Костя сел на велосипед и, сопровождаемый Цыганом, покатил к леснику. Ещё издали, подъезжая, он увидел, что у крыльца дома сидит... медведь. Бурый медведь, со сбитой шерстью и проплешинами, сидел, привалившись к срубу, и ревел. Завидев велосипедиста и собаку, медведь смолк, потом наклонил массивную голову, неуклюже повалился на бок и стал жалобно выть. Навстречу Косте вышел Степаныч.
- Вот с утра сидит. Выломал калитку и уселся. Пришёл за помощью. У него чего-то с задней лапой, всё её поджимает.
- Как же её осмотреть? - недоумённо спросил Костя. - Он же меня прибьёт.
- Раз сам пришёл, не тронет. Да и старый он, видать, людей встречал не раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28