Согнувшись и держась за живот, подошел Глазычев. Ему трижды пришлось скомандовать: «Фу, Мухтар!», прежде чем собака отпустила наконец человека.
Уже свистели вовсю дворники; примчалась милицейская «раковая шейка»; двоих бродяг навалом погрузили в машину.
В райотделе при тщательном обыске оказалось, что у покусанного парня нет никаких документов. На первом же допросе он сообщил, что родился в Калининской области, село Задворье, Грачевского сельсовета. Отец погиб в войну, мать угнал немец…
– А тебя сдали в детдом? – зевнув, спросил оперативник.
– Точно, – сказал покусанный.
– Из детдома, наверно, бежал, голодно было?
– Ага.
Оперативник отложил в сторону перо, которым вел протокол.
– Ну и куда ж ты завербовался? На лесозаготовки или на торфоразработки?
– В лесхоз, – сказал покусанный.
– И вербовщик отобрал паспорт?
– Отобрал.
– А военный билет у тебя украли в поезде?
– Точно. Вы откуда знаете?
– Да все так врут, – сказал оперативник. – Придумал бы чего-нибудь поинтереснее.
– Истинный бог, – сказал покусанный. – Провалиться на этом месте.
– Ну что ж, – сказал оперативник. – Сейчас первым делом сыграешь на рояле.
У парня взяли отпечатки пальцев левой и правой руки. Отправили их в научно-технический отдел. Запросили село Задворье, Грачевского сельсовета, Калининской области.
Ответ пришел быстро: человека с такой фамилией в Задворье не бывало. Одновременно из министерства сообщили, что, согласно дактилоскопическим картам, фамилия задержанного – Баранцев, Семен Ильич, кличка Рыба, судился три раза за разбои. Освобожден по амнистии.
Рыба не стал спорить со следователем, он только говорил, что никакого свежего дела у него нет. Ногой он сгоряча проводника ударил; за это готов взять семьдесят четвертую; можно еще довесить ему сто девяносто вторую «а», поскольку он нарушил паспортный режим.
– Это я и так по-божески беру на себя, – сказал Рыба, которого уголовники окрестили Рыбой за чрезмерную болтливость. – Другой бы на моем месте попросился на поруки.
– А кто б тебя взял на поруки? – спросил следователь. – С тремя судимостями?
– Народ у нас добрый, – сказал Рыба. – Да и каждому коллективу охота отличиться. Я бы исправился, а про них в газетке бы написали. Так на так и получилось бы…
У второго задержанного документы имелись, но фамилия на паспорте была сведена и заменена другой, а фотокарточка переклеенная.
Следователь бился с ними не зря. Оказалось, что оба они водились с неким Фроловым, у которого было еще с пяток фамилий. Фролов гулял на воле. Узкой специальности у него не было: брал он и магазины, и квартиры, а при случае занимался уличными грабежами – срезал часы у прохожих, раздевал их догола.
Фроловым занялся городской угрозыск. Было организовано несколько оперативных групп.
Кропотливо, шаг за шагом «выходя в цвет на Фролова», оперативники установили, что бандит этот необыкновенно жесток, недоверчив к своим, ходит всегда с двумя пистолетами во внутренних карманах пальто, стреляет мгновенно и редко мажет мимо.
Определенного места жительства у Фролова не было. Однако Пороховые и Охта – его любимые районы. Здесь ему порой удавалось заночевать, обманув какую-нибудь сердобольную старуху, для которой у него было заготовлено с десяток жалостливых легенд; ночевал он и по сараям или в подвалах.
Глазычев с Мухтаром включились в работу напоследок.
В пригородной деревне Жерновке, куда из города доходил трамвай, однажды ночью в колхозную конюшню пришел Фролов. В конюшне было тепло. Семидесятилетний старик конюх убирал вилами навоз к дверям. Фролов попросился ночевать. Конюх не пустил его. Тогда Фролов заколол старика вилами.
Глазычев с Мухтаром оказались в Жерновке через три часа после убийства.
Холод стоял лютый. На вымерзшем дочиста небе бело светилась выцветшая от стужи луна.
В сельсоветской избе, с утра нетопленной, сгрудилось человек десять работников угрозыска. Заполняя избу сырым паром и папиросным дымом, они появлялись и исчезали, докладывая подполковнику результаты опроса свидетелей. Подполковник велел до прихода собаки не топтаться вокруг конюшни.
Прибывшего Глазычева он спросил:
– Как вы думаете, по такому морозу пес сможет работать?
– Он постарается, – сказал Глазычев.
– Мы будем следовать за вами двумя группами, – сказал подполковник. Чуть что, мигните нам фонариком. У вас где пистолет, на ремне?.. Переложите его в карман полушубка. Если понадобится, стреляйте в эту сволочь. Есть у вас какие-нибудь вопросы?
– Пока нету, товарищ подполковник.
Подполковник взглянул на проводника.
– У нас, Глазычев, очень большая надежда на вашего пса. Фролов не мог далеко уйти: сейчас ночь, транспорта нету…
У конюшни проводник возился недолго. След был отчетливо виден глазом. Фролов, очевидно, сперва прошел по снегу, оставив глубокие вмятины, затем вышел на твердую дорогу. В какую сторону он побежал, куда свернул, этого на глаз сказать нельзя было.
Проводник спустил собаку с поводка.
По тихим голосам окружающих людей, по тому, как на него смотрели, и, главное, по движениям Глазычева, неторопливым, внимательным и настороженным, наконец по лицу проводника, очень строгому, Мухтар видел, что тот ждет от него хорошей работы и верит в него.
Запах, который увел Мухтара от вмятин у конюшни, был слабо слышен на морозе. И чем дальше Мухтар шел, тем запах этот тлел все слабее, он почти угасал на обледеневшей, переметенной ветром дороге.
Часто останавливаясь, идя не шибко, чтобы не утерять след, Мухтар держал голову совсем низко; он втягивал носом резкий, острый воздух, пахнущий льдом и снегом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20