) Передок, клюш, подошва - это снаружи. Стелька, задник, подкладка - это изнутри. Немудреная конструкция, а смысл имеет, фасон. Башмак - он тебе высоким может быть и низким. С отворотом и с опушкой. На шнурках и на пряжке.
Потом дед заводит разговор о сапогах:
- А сапог, он что? Я тебя спрашиваю, Ефим, что такое сапог, какая его конструкция? (В пальцах деда по-прежнему поблескивает штопальная игла.) Это значит - передок, задник, подошва и голенище. И опять, значит, сапог, он тебе может быть с напуском или бутылкой. Высоким или низким. В одних сапогах человек работает, в других пляшет, в третьих на лошади скачет.
Фимку разморило, и ему хочется спать.
Минькин дед не успокаивается: от сапог переходит к галошам:
- Что такое галоши? Я тебя спрашиваю, Ефим, какая их конструкция?
А Фимка уже спит в кресле из колодок.
Тогда дед накрывает его газетой, чтобы не обеспокоило солнце, и Фимка спит под газетой, как в шатре. А вокруг шатра стоят мокрые башмаки, караулят Фимкин сон. И дед старается не шуметь, тоже чтобы не обеспокоить.
Иногда к Фимке в шатер залетает жук. Слышно, как гудит, ползает по газете.
Фимка спит крепко, жук ему не помеха.
Но вдруг - тр-р-рах! - это рассыпаются колодки, и Фимка оказывается на земле. Барахтается под газетой и со сна не поймет, где он и что случилось.
Минькин дед тихонько смеется.
По слободе ходила медсестра с чемоданчиком. В нем лежали коробка с ампулами, флакон со спиртом, вата и стерилизатор с кипячеными стальными перьями, которыми медсестра царапала ребятам руки. Вначале капала из ампулы лекарство, а потом делала царапину посредине каждой капли: это была прививка против оспы.
Медсестра пришла к Фимке.
Он уже слышал, что по дворам ходит тетка в белом и причиняет какие-то неприятности.
Фимка решил спрятаться. Но его нашли и поставили перед этой самой теткой в белом.
Она взяла его руку, смазала спиртом, потом стеклянной палочкой капнула три капли лекарства из ампулы и приготовилась царапать внутри капель стальным пером.
Этого Фимка вынести не мог - заорал:
- На помощь!
...Фимкина мать часто рассказывала, как Фимку, еще грудного, привезли однажды в гости вверх ногами.
Случилось это зимой. Фимку увернули в теплое одеяло и отправились с ним в город. Увернут он был весь целиком, так что не поймешь, где голова, а где ноги.
Сперва его несли правильно, вверх головой, а потом, пересаживаясь из трамвая в трамвай, столько раз клали на скамейки и брали, что перепутали, где верх, а где низ.
Привозят Фимку наконец в гости, разворачивают одеяло, чтобы все на Фимку посмотрели, а из одеяла не голова, а ноги торчат!
У Фимки был щенок Тепка. Он попал под дождь. Когда дождь кончился, Фимка решил Тепку высушить.
Снял в кухне с гвоздя посудное полотенце, обвязал щенка и прицепил к бельевой веревке.
Ходят все и удивляются - что такое? На бельевой веревке висит в полотенце собака.
Фимка каждому объясняет, что это щенок Тепка, что он промок под дождем и что теперь Фимка его сушит.
Маруся - подружка Фимки. Она еще сидит на стуле с дыркой для горшка.
Фимка был при Марусе "досказчиком". Только он понимал, что хочет сказать Маруся. Может быть, потому, что сам год назад говорил, как она.
- ...ушка и ...ык, - говорит Маруся.
Фимка досказывает:
- Старушка и старик.
- ...ошка и ...ака.
Фимка досказывает:
- Кошка и собака.
Но совсем недавно Фимка объявил, что Маруся больше не нуждается в "досказчике": она уже сама досказывает слова, и теперь всем должно быть понятно, что она говорит. И Маруся, сидя на стуле с дыркой для горшка, показала пальцем на уток и сказала:
- Утята, утиха и утех.
Глава XIV
ДУХОВОЙ ОРКЕСТР
Ветер приносил музыку. Это был духовой оркестр. Он играл в городском саду на танцевальной площадке.
Музыка летела над вечерней землей - над садами и крышами домов, над голубятнями и сараями. Ее приносил теплый ветер фен, который к вечеру дул с гор.
Минька, Ватя и Аксюша сидят у ворот, слушают музыку. Иногда в нее врываются скрип трамвайных колес, паровозные гудки или шум грузовика где-нибудь на дороге.
Мягко и глухо трубят в звездной тишине баритоны и валторны - играют вальс. А потом ударят медные тарелки, загремит барабан - это уже мазурка. А потом ветер принесет кларнеты и флейты и какие-то особенно звонкие колокольчики - это уже краковяк.
Первым уходил домой Ватя. Ему надоедало сидеть молча в темноте и слушать.
Собирался вслед за Ватей и Минька, говорил Аксюше:
- Ну, я пошел.
- Иди, - говорила Аксюша.
- Ну, а ты?
- Иди, Минька, иди, - повторяла она нетерпеливо.
Минька оставался стоять около ворот.
К ночи ворота делались прохладными. Иногда начинал потрескивать сверчок. Он жил где-то в воротах между досками.
Уже многие ушли с улицы, а Аксюша не уходит.
Стоит и Минька.
Над вечерней землей все плывут звуки флейт и кларнетов, трубят валторны и баритоны.
Потрескивает в воротах сверчок.
Чаще всего музыка приходила из города в субботу.
Аксюша в такие вечера всегда делалась чужой и для Миньки и для Вати. Сидела и не разговаривала. Думала о чем-то своем.
Может быть, ей хотелось танцевать, как танцуют сейчас другие, там, в городском саду? Или просто гулять, как гуляют сейчас другие, там, по дорожкам городского сада?
Ведь многие старшие уходят вечером из слободы.
Когда собираются уходить, в каждом дворе суматоха: бегают, одалживают сапожный крем, запонки, модные, тесемкой, галстуки.
Девушки накручивают волосы на бумажки, греют утюги, меняются шарфиками, лентами. Примеряют платья друг друга, туфли.
Встречаются все на трамвайной остановке. И вся улица видит, кто с кем поедет в город и кто во что оделся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28