Татьяна Ивановна смутилась.
- Здравствуйте, Гончарова. "Шлейф королевы" - это именно то, что вам сейчас нужно.
Оля не поняла директора, тоже смутилась.
- Я имею в виду Великобританию.
Оля опять ничего не поняла.
- Вас приглашает в Англию господин Грейнджер на симпозиум органной музыки.
Оля стояла растерянная. Она до сих пор донашивала свое школьное платье и была по виду все еще школьницей.
- Вам не сообщили в консерватории?
- Сказали, что должна явиться завтра в международный отдел.
- Это и есть то, что я вам сказал. Ну и то, что вам скажет "Шлейф королевы".
Всеволод Николаевич заспешил по коридору, потому что из какого-то класса донеслись ребячьи голоса, а потом звук, похожий на звук электромеханической пилы.
Тетя Таня убрала карты.
- Надо поискать Верочку ему в подмогу.
- Верочки в школе нет, - сказала Чибис.
- Значит, я ее прозевала. Ты посиди, а я пойду с ним.
Чибис вновь села к столу.
И вдруг она поняла, ощутила совершенно ясно для себя, что если произойдет такое и она поедет на симпозиум в Англию, то повезет не Баха, нет; она повезет русскую органную программу, совершенно новую для всех и для нее, и это будет не готический стиль высоких микстур и не французская музыка с язычковыми регистрами. Она отыщет в Исторической библиотеке или в Ленинской старинные ноты или использует то, что привезла из Новосибирска в списках из бывших староверческих скитов, и подготовит "светло-светлую" землю Русскую, Гардарику, как называли ее в древние времена, что означало Страна городов.
Вот как все это должно быть.
Оля вытащила из колоды одну карту. И это была не пика.
И Оля подумала об Андрее.
На следующий день Оля пришла в Министерство культуры, разделась и поднялась на лифте на третий этаж.
Оля прошла по коридору и остановилась перед дверью с номером пятьдесят четыре - международный отдел. Остановилась, и стоит, и понимает, что это глупо, стоять и не входить, но с ней именно так все и бывает. Никогда прежде она не могла войти ни в учительскую, ни в кабинет к директору школы или теперь в кабинет декана или проректора консерватории. Она подходила к дверям и замирала, так же замирала, как перед клавишами органа: она всегда не доверяла себе.
Дверь отворилась, и вышла женщина. Едва не наскочила на Олю, потому что не ожидала, что кто-то стоит у дверей. Оля совсем растерялась.
Женщина извинилась перед Олей и собралась идти по коридору, но заметила, что Оля продолжает стоять перед дверью. Тогда женщина спросила:
- Вам кого?
- Меня вызывали, - сказала Оля.
- Вы Гончарова? - спросила женщина. - Мы вас приглашали.
И Оле показалось, что женщина даже как-то выделила слово приглашали.
- Идемте со мной. - Женщина была высокая, с прямой, как у балерин, спиной, в темном костюме, в белой кофточке. Голос у нее был спокойный. Оля уважала женщин с такими спокойными голосами, и она была рада, что помедлила входить в двери, и вот вышла эта женщина.
Они спустились по лестнице в небольшой зал. Там стоял длинный официальный стол с флажками различных государств, кресла, телевизор, журнальные столики. На столиках были пустые бутылки из-под минеральной воды и стаканы, прикрытые салфетками.
Женщина пригласила Олю сесть в кресло и села сама.
- Здесь не помешают.
Оля молчала. Хотя чувствовала себя уже гораздо лучше.
- Именно такой я вас представляла, - сказала женщина. - Вам сколько лет?
- Двадцать один, - ответила Оля.
Женщина кивнула, потом улыбнулась и сказала:
- Мой сын обычно так спрашивает о возрасте: вам сколько времени? Он студент МВТУ имени Баумана.
Оля улыбнулась. Теперь ей было совсем хорошо в министерстве.
- Вы должны подготовиться к серьезной поездке, - сказала женщина. Программу надо повезти не обширную, но законченную, завершенную. Вы будете выступать в Лондоне, в знаменитом соборе St. Mary или в King Henry chapel. Вам уже сказали об этом?
- Мне сказали только, что это будет в Англии.
- Господин Грейнджер очень высокого мнения о вас как об органисте. Вы учитесь в консерватории на вечернем отделении?
- Да.
- С кем бы вы хотели подготовить программу?
- С Ипполитом Васильевичем в музыкальной школе.
- Хотите там?
- Если можно. Я привыкла к обстановке.
- Конечно. И будем надеяться, что, как говорит мой сын, обвала не получится. - Женщина опять улыбнулась. - Это должно быть настоящее сольное выступление, а не концертмейстерское.
Оля кивнула.
- Вы слетаете в Ригу и попробуете себя в Домском соборе. Вам надо провести там репетицию. Это пока что предварительный разговор. Мне сказали, что вы очень организованный человек, и я это вижу. Времени перед поездкой мало, так что только ваша организованность может вам помочь преодолеть все возникшие перед вами трудности. Программу не удастся нигде показать, вот если только в Риге, чтобы вы ощутили специфику органа в храме. Мы это обязательно постараемся сделать.
- Мне бы это помогло, - сказала Оля.
- Вы будете готовить Баха?
- Нет, - сказала Оля.
- Не Баха? - удивилась женщина.
- Я бы хотела сыграть русскую программу. Старинную.
- Но господин Грейнджер ждет от вас, очевидно, Баха?
- И все-таки мне бы хотелось... - тихо сказала Оля. - Я готова к русской музыке больше всего.
Оле показалось, что женщина ей не верит. Может быть, она вспомнила слова своего сына об обвале?
- Хорошо, - сказала наконец женщина. - Но знайте, времени, чтобы менять программу, у вас не будет. Теперь идемте, я вам покажу письмо господина Грейнджера.
Оле хотелось сказать, что ничего менять и не надо будет, но она воздержалась. Она опять как бы остановилась перед дверью, застыла.
Оля вышла из Министерства культуры и по улице Куйбышева спустилась к Красной площади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95