Совсем недавно он наполнил своей скрипкой цех завода, а потом и весь город, все дома и улицы... Но только теперь он почувствовал, как все должно быть на самом деле. Каким звуком можно этого добиться. Звук был именно в этой скрипке. В ней одной! Что это звенит, улетает и возвращается? И тут, и там, и везде!
Андрей даже не знал, чего ему больше хотелось: самому сейчас играть на этой скрипке или стоять и слушать ее, видеть, отгадывать.
Красногвардеец опустил смычок. Сказал:
- Возьми инструмент. Попробуй, как будешь на нем устроен.
Андрей взял скрипку. Заведующий пошел к себе в кабинет. Андрей повернул скрипку к свету, чтобы увидеть сквозь тонкий полукруглый вырез эфу - знак мастера внутри скрипки, этикет. И он увидел этикет. Первые буквы фамилии итальянца были хорошо видны. Андрей подумал, как же потом, после конкурса, сделать эту скрипку непривычной для себя, отделить ее от себя. Она из Госколлекции, и никому и никогда не будет принадлежать, и не должна принадлежать, потому что до сих пор нет такого Чернова, который делал бы такие скрипки. Почти равноценные. Если они существуют, значит, они могут и вновь родиться!.. Должны!
Чибис стояла, обхватив себя руками так, что ладонями касалась лопаток. Голову опустила низко, и половина лица была закрыта согнутыми руками. Чибис слушала себя, собственную музыку, и будто сдерживала ее внутри, крепко себя обхватив. Чибис ее слушала, и ей было сейчас хорошо и удивительно понимать себя и соглашаться с собой. Понимать свое отношение ко всему, совсем для нее новое, свое отношение к любви.
От любви можно уйти. Можно. Оля теперь это знает. Можно лежать в траве лицом где-то за городом и на берегу реки, слышать, как приходят и уходят поезда, слышать, как начинается летний день, как где-то над головой поют птицы и высоко пролетают самолеты, слышать и не хотеть этого слышать. Можно научиться не любить одного и снова любить всех остальных близких тебе людей так, как ты их должна, обязана любить, или хотя бы память о них. Можно стать красивой так, сразу. В тебе твоя собственная музыка, и ты красива. Пусть никто этого и не видит, но ты видишь, ты слышишь свою красоту, ты ее чувствуешь, обхватив себя руками. Стоишь и слушаешь себя. Любовь - самое сложное из человеческих чувств, но, чтобы понять ее по-настоящему и до конца, надо победить ее, постичь какую-то истину, добыть красоту, сделать добро. Надо поверить в себя. Надо найти себя! Ведь самое главное и нелегкое, когда ты любишь, а тебя не любят. Потому что, когда тебя не любят, легче всего и оставаться нелюбимой - ни красоты, ни любви, ничего. Ты отказывалась от себя, ты жалела себя, ненавидела, боялась. И вдруг наступает минута, когда ты начала принадлежать сама себе. Ты отобрала себе свое. Мир чувств и мыслей, живое ощущение жизни. Ты поняла, что ты богата, что ты счастлива. Это твоя жизнь, и ты ее проживешь всю целиком!
Чибис обхватила себя руками, и стояла, и слушала себя, новую и сильную.
В Бобринцах созрели вишни. В хатах пахло свежим вареньем, стояли покрытые марлей бутылки, в них скапливался вишневый сок. Вишневые ягоды сушились на узвары. Они были теперь повсюду. И казалось бы, в самые беспечные для Лади дни, когда Ладька буквально тонул среди вишен и солнца, он почувствовал одиночество. С ним это и прежде часто бывало, но этого никто не знал. Он скрывал это от всех, даже от брата. Он боялся малейшей пустоты, незаполненности. Скрипка тоже была заполнением пустоты, может быть, только занимала ведущее положение. Иногда. Так было, во всяком случае, в школе, что иногда. Хотя в начале этой поездки тоже так было. Может быть, потому что не чувствовал одиночества.
Когда погибли родители, Ладя был маленьким, и ощущение возникшей сразу пустоты никогда его потом не покидало. Брат? У него своя жизнь, в которой Ладьке не всегда есть место. Может быть, только скрипка теперь для него... И то - может быть. Ладька еще не уверен. Опять до конца не уверен. И еще Санди, и тут он тоже не уверен до конца.
Ладя хорошо помнил мать, ее лицо вечером над его кроватью, ее длинные спокойные волосы опускаются с двух сторон над Ладиной головой. Ладя никому никогда не говорил о том, как ему дороги детали детства. С каждым годом они становятся для него все дороже. Их ведь совсем мало.
Что Ладя попробует принести в консерваторию? Свои воспоминания. Он никому их еще не показывал. Теперь он их покажет, попробует это сделать. Может быть, это будут и не совсем те детские воспоминания, какими они были всегда для него, а появится в них что-то новое в звучании, в окраске, и не только для него одного, но и для других, таких же, как он. Ладя попробует показать то, что никому еще никогда не показывал. Он попробует показать свое одиночество, если не раздумает в последний момент и рискнет все-таки обнаружить себя перед другими.
Мамины длинные спокойные волосы - это крыша над твоей головой, и не только когда ты маленький...
От Санди пришло письмо. На конверте, там, где обратный адрес, вместо "проездом" было написано: "Москва, 5-я улица Ямского поля, ГУЦЭИ". ГУЦЭИ это Государственное училище циркового и эстрадного искусства. Санди писала, что она сдает экзамены и зачеты за третий курс: сатирическую литературу, историю русского и советского театра, музыкальное воспитание (подчеркнула жирной линией), буффонаду, акробатику, пантомиму и сценическую речь. В дипломе, когда Санди закончит училище, так и будет написано: "Клоун у ковра".
В конверт Санди вложила маленькие рисунки - сидит самодовольный кот и на великолепных усах, как на скрипке, играет смычком. Повалились на спины черепахи и бьют себя по животам, как по барабанам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95