А с чем я сталкиваюсь на деле? С отговорками, с невразумительным бормотанием о том, что делается все возможное для установления истины. Из сообщений петроградских и московских газет можно почерпнуть больше подробностей, нежели из вашего доклада. Взгляните, общественное мнение давно указывает на главного виновника – морского министра. Вы же с непонятным упорством твердите о какой-то диверсии, о следах, ведущих к каким-то мифическим шпионам.
Вельможный гнев столичного подполковника в исполнении Блюмкина выглядел весьма убедительно. Собственно говоря, изобразить крайнее недовольство начальником контрразведки Якову не составило никакого труда. Фактически он совсем не лицедействовал, а лишь давал выход накопившемуся раздражению, поскольку с некоторых пор развитие операции пошло явно вопреки его воле. Комитетчик еле сдерживался, чтобы не заскрипеть зубами от злости, глядя на безмятежное лицо Жохова.
А как прекрасно все начиналось! Безупречно разыгранная интрига позволила окончательно вывести Шувалова из игры. Сам Яков, предъявив предписание министерства, под именем подполковника Туле-нинова легко внедрился в комиссию. Оставалось добавить несколько штрихов, чтобы довести дело до победного конца, но тут начались затруднения.
Взять хотя бы исчезновение поручика. Поначалу весть о его побеге даже обрадовала Блюмкина. Пусть затея с засадой у ворот управления милиции с треском провалилась, зато своей эскападой контрразведчик добровольно загнал себя в угол, фактически признав обвинение в убийстве. Кто теперь поверит в его невиновность? Из здравомыслящих людей – никто. Да, Шувалов остался жив, но ему пришлось, словно таракану, забиться в самую дальнюю щель. Б результате он не только по-настояшему вступил в конфликт с законом, но и обеспечил оперативнику КОБа вожделенный простор для действий. Оставалось найти беглеца, чтобы держать под наблюдением, пока не возникнет необходимость сдать его властям.
Однако, к досаде Блюмкина, с этим ничего не вышло. Неудаче милиции Яков не удивился – в поисках офицера она не проявила особой фантазии: выставила наряды на вокзале, на пристанях, при выезде из города, да еще зачем-то прошерстила воровские малины, как будто искала обычного уголовника. Большую озабоченность вызвало отсутствие результатов у Батурина. Отставной жандарм буквально перевернул вверх дном весь город, проверил возможность побега морем с помощью контрабандистов, однако и он остался без улова. Слежка за пассией поручика ничего не дала – мадемуазель не привела к тому месту, где скрывался ее любовник. Судя по расстроенным чувствам, в которых перманентно пребывала девица, она не меньше Блюмкина хотела отыскать рыцаря своего романа, исчезнувшего неведомо куда,, но не знала, в какую сторону податься.
К незапланированным осложнениям следовало отнести и внезапные трудности, связанные с удалением генерала Крылова из состава комиссии. Неожиданно выяснилось, что военный министр Гучков высказался категорически против. Эту нерадостную весть Яков получил из Петрограда вместе с документами, подтверждавшими полномочия подполковника Туленинова. Когда готовили операцию, то рассчитывали на всем известную личную неприязнь, которую министр испытывал по отношению к Крылову. Истоки ее относились еще к дореволюционным временам, когда Гучков возглавлял в Думе комиссию по государственной обороне.
«Не вовремя у военного министра взыграло благородство, – мысленно негодовал Блюмкин. – Ему, видите ли, дело дороже личных амбиций, а мне теперь хоть наизнанку вывернись – не справиться с Крыловым. После Мирбаха начальство пошло на попятный. Никто не хочет санкционировать ликвидацию генерала. Отвечают, лицемеры, мол, вам, Яков, на месте виднее, поэтому действуйте по собственному усмотрению. Нет, уж, дудки! Чтобы потом они меня сделали козлом отпущения за собственные ошибки?! Никогда в жизни! Лучше я попробую другой вариант».
Словно сменив гнев на милость, Блюмкин придал лицу доброжелательное выражение и мягко сказал начальнику контрразведки:
– Господин капитан-лейтенант, несмотря на прозвучавшие критические замечания, вы по-прежнему вызываете у меня чувство глубокой симпатии. В доказательство тому я поделюсь с вами конфиденциальной информацией. Поймите, ситуация в Петрограде такова, что заключение комиссии имеет лишь формальное значение. Участь адмирала Бахирева, равно как и других лиц, при частных к трагедии, уже решена. Предстоят большие перемены: сначала в морском министерстве, а следом и здесь, в штабе флота. Я нисколько не погрешу против истины, если предположу, что у вас есть хорошая возможность оказаться в числе победителей. Достаточно выдать со стороны контрразведки квалифицированное заключение, где главной причиной взрыва будут указаны недостатки в организации корабельной службы, вызванные нераспорядительностью министерства и командования флота.
– Разве документ, подписанный мной, может иметь решающее значение? – подавшись вперед, быстро спросил Жохов. – И на какие призы могут рассчитывать члены команды-победительницы? Можно об этом поподробнее?
«Клюнул! – с удовлетворением отметил оперативник. – Как они все одинаковы – господа офицеры. Стоит замаячить перспективе карьерного роста, готовы с головой топить друг друга». Продолжая изображать дружеские чувства, Блюмкин ответил вкрадчиво:
– В том-то и дело, что вы не будете, подобно Дон-Кихоту, в одиночку сражаться с ветряными мельницами, а займете свое место в железной фаланге, которая сокрушит все на пути. Если говорить без аллегорий, то ваш документ будет далеко не единственным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88