Но и в нем Шувалов решил не упоминать о своих подозрениях в адрес оперативника Комитета общественной безопасности Блюмкина, Попади эта бумага не в те руки, комитетчики получат юридическое основание наравне с милицией принять участие в охоте на офицера, подозреваемого в тяжком преступлении. Обвинят в создании помех сотруднику КОБа, находившемуся при исполнении обязанностей, а заодно в клевете на государственный орган защиты демократического строя – тогда число охотников, идущих по его следу, возрастет в несколько раз.
Прежде чем приступить к разговору, Петр протянул Жохову исписанные листы и терпеливо дождался, пока тот закончит их изучение. Дочитав до конца, капитан-лейтенант принялся изводить Шувалова дотошными вопросами, старательно уточняя каждую мелочь. Правда, имя дамы, в обществе которой поручик провел ночь, уточнять не стал. Его вполне удовлетворило честное слово, данное офицером, что в ночь убийства тот занимался более приятным делом. Сообщение о Блюмкине моряк выслушал, сохраняя полное спокойствие на лице.
– Порадовали вы меня, Петр Андреевич, не скрою, – объявил он с прежней веселостью. – Главное – тем, что живым вышли из этой передряги. Еще вы молодец вдвойне, поскольку не стали на тюремной койке просто бока отлеживать, а занялись мыслительной работой, которая принесла неплохие плоды. В конечном итоге ваш арест сыграл положительную роль.
– Неужели? Вот бы никогда не подумал, – удивился Шувалов.
– Нет худа без добра, – пояснил капитан-лейтенант свою мысль. – Наши противники с усердием, достойным лучшего применения, вырыли вам яму, но в итоге оказались на самом ее краю. Они недоучли железный закон оперативной работы: чем активнее действует агент, тем больше ему приходится оставлять следов. Кто-то же вез Мирбаха и его убийцу к месту преступления, кто-то из гостиничной прислуги помогал подбросить браунинг в ваш номер. Мы располагаем описаниями нанимателя босяков и милиционеров. Если бы сегодня ночью вас убили при попытке к бегству, все указанные обстоятельства не имели бы значения. А теперь каждое из них – копчик нити. Мне бы людей побольше, я в два счета размотал бы этот клубок. Кроме того, одно ваше сообщение о предателе в отделе дорогого стоит. Честно говоря, я с недоумением воспринял ваши слова о «прорехе в отделе», которые передал Иона Калинович. Но после сделанных вами комментариев понимаю, что положение действительно серьезное. Вы уверены, что на той записке стояла моя подпись?
– Выглядела весьма натурально. Она-то поначалу и сбила меня с толку.
– Жать, не удалось сохранить послание, – посетовал начальник контрразведки. – Хотя понимаю – в случае вашей неудачи оно могло стать уликой против меня. Конечно, фальшивку разоблачили бы, но тогда пришлось бы потратить впустую драгоценное время. Эх, нет возможности досконально проверить каждого сотрудника. Подозрительное поведение делопроизводителя – еще не доказательство. Однако якобы моя подпись в сочетании с тем фактом, что автор послания знал о нашей с вами связи, прямо указывает на кого-то из наших. У меня нет привычки где попало оставлять автографы… Ничего, я придумаю, как выявить мерзавца. Один справлюсь.
– Да, теперь я вам не помощник, пока нахожусь в таком положении, – огорчился Петр.
– Естественно, в нынешнем качестве беглого преступника вам в Севастополе делать нечего, – согласился Жохов. И, хитро улыбнувшись, огорошил собеседника: – Зато, перебравшись в Москву, думаю, вы принесете несомненную пользу. Ну, как, готовы к путешествию?
Шувалов, забыв обо всех правилах хорошего тона, уставился на Алексея Васильевича, широко раскрыв рот. Через мгновение он овладел собой, но густо покраснел от смущения. Избегая насмешливого взгляда моряка, поручик встал, прошел к дальнему концу стола, налил из кувшина воды, залпом осушил кружку.
– Простите меня, – сказал он, вернувшись на место, – ваша шутка была столь неожиданна, что я немного растерялся.
– Я и не думал шутить, – пояснил Жохов, тем не менее продолжая улыбаться. – Появились обстоятельства, которые требуют вашего перемещения в упомянутый город. Вы же сами пришли к выводу, что пока не снято обвинение в убийстве, помощи от вас ждать не приходится. А мне крайне необходимо разыскать и взять в разработку фигуранта, которого с вашей легкой руки обозначили кличкой Москвич.
– Неужели нашли?! – обрадовался Петр.
– К сожалению, всего лишь напали на след, – сказал капитан-лейтенант. – Сомов молодец, не оплошал; Установил точно: интересующий нас господин вчера курьерским поездом внезапно выехал в Москву. Хочу, чтобы вы отправились вдогонку. Разыщите его и выясните, какие дела с покойным турком у них здесь были. Действуйте осторожно, поскольку наш Москвич, в миру коммерсант Павел Тихонович Калитников, действительно оказался из числа новых людей. Телеграфист оказался прав.
– Что еще удалось о нем узнать? – спросил Шувалов, полностью сосредоточиваясь на новом задании.
– В Севастополь Калитников приехал почти месяц назад под предлогом лечения в Романовском институте. Поселился, как говорится, по чину – в самых дорогих апартаментах недавно открытой гостиницы «Империал». Что делал днем, установить не удалось. Лечебные процедуры Москвич посещал нерегулярно, хотя сразу абонировал кабинет для принятия морских ванн. Зато о вечернем досуге нувориша можно написать целую книгу. Похождения в духе московских самодуров былых времен: от битья зеркал и нанесения побоев официантам до выталкивания демимоденок в полном неглиже из кабинета прямо в общий зал. Все скандалы улаживались посредством выплаты пострадавшим солидных денежных компенсаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88