Вполне вероятно, что после поездки в ней беглецу суждено бесследно исчезнуть – скажем, уйти на дно с камнем на шее, добавив попутно хлопот начальнику контрразведки. Тому бы заниматься без устали расследованием взрыва, а тут придется переключать внимание на поиски пропавшего коллеги.
И все же Петр решил поберечься. Он залег па ступенях лестницы, сильным толчком распахнул дверь, а сам, едва приподняв голову над порогом, обратился в слух. Нарушенная скрипом дверных петель, во дворе опять установилась ночная тишина. Даже цикад не было слышно, не говоря о выстрелах, выкриках команд, топоте бегущих людей, обутых в тяжелые сапоги. Шувалов отсчитал шестьдесят ударов сердца, пригнулся, выскочил во двор и сразу кинулся вправо. Привалившись к стене, наставил револьвер в сторону водосточной трубы, темневшей при свете звезд на углу здания. По-прежнему не замечая ничего враждебного, осторожно двинулся в том направлении.
План его был прост: достичь ворот, отвлечь внимание противника, перебросив через стену связку ключей; выскочить следом в калитку и, отстреливаясь, бежать, но не прочь от здания милиции, а наоборот, ко входу в него. Используя внезапность, ворваться в управление, забаррикадироваться в комнате дежурного, связаться оттуда по телефону с Жоховым, продержаться до его приезда. Начальник контрразведки, вникнув в ситуацию, обязательно сумеет перевести поручика в военную тюрьму. Конечно, риск был огромным. Тем не менее иного выбора не было. Без фонаря ему не отыскать внутренний проход в здание. Да и прорываться мимо караульного помещения, где полно милиционеров, значит стрелять в неповинных людей, обрекать на гибель либо их, либо себя. Отсидеться во дворе – из области утопии, здесь нет ни одного укромного местечка. Стоит снова загореться фонарям, как он окажется в еще худшей ловушке. Нет, только вперед, на прорыв!
До водосточной трубы, прикрывавшей угол дома, оставался один шаг, когда Петр услышал над головой приглушенный голос Ионы Калиновича:
– Господин офицер, постойте! Выслушайте меня,
Инстинктивно Шувалов вскинул револьвер и сразу же опустил. Во-первых, он ни за что не выстрелил бы в старика, который в обход воли начальства обошелся с ним по-человечески. Во-вторых, и стрелять было некуда. На фоне белевшей в темноте стены здания никого не было видно. «Он говорит через решетку из окна кабинета на первом этаже, поэтому не может высунуть голову», – сразу догадался поручик.
– Что вы хотите мне сказать? – шепотом спросил Петр, заглядывая за угол дома. Вдруг вахмистр попросту отвлекает внимание? Нет, никого.
– Ваше благородие. Христом заклинаю, не ходите за ворота. Худо будет! Я случайно видел, как один прохиндей с нашими милиционерами шушукался. После этого Уткин с Куценко весь вечер перемигивались да намекали, мол, скоро разбогатеем, а дел всего – полночи не поспать. Насчет Уткина давно слухи ходят, что он за деньги готов человека жизни лишить, поскольку с фронта вернулся не в себе. Я сразу заметил – взор у него пустой, как у настоящего нелюдя. Уж если кто его подрядил, значит, дело кровью пахнет.
– Благодарю за предупреждение, господин вахмистр, – растроганно сказал Шувалов. – Только нет у меня иного пути. Но я тоже фронт прошел, так что еще посмотрим, кто кого… У меня просьба к вам. Если что со мной случится…
– Есть другой путь, голубчик, Петр Андреевич! – радостно перебил вахмистр. – Через двор видите напротив вас бывшую конюшню? Там теперь автомобили держат. Слева от нее в стене есть дверка железная. Я ее вечерком отомкнул. – Господь надоумил, что может пригодиться. Бегите через нее – как раз попадете на соседнюю улицу. Потом я замочек закрою, и никто не догадается, куда вы делись.
– Еще раз спасибо, Иона Калинович! – ответил Петр, старательно гася волну радости, охватившей его при этом известии. Сердцем он полностью доверял старому милиционеру, однако аналитический ум заставлял просчитывать разные варианты развития событий. В том числе и такой – достигнув того места, беглец окажется на виду из окон управления милиции. На светлом фоне стены его силуэт станет настолько заметен, что любой посредственный стрелок сможет по пасть в Шувалова с первого выстрела. В итоге даже для Жохова картина будет очевидна: побег офицера, завладевшего ключами и оружием охранника, остановлен в самый последний момент. И вряд ли объявится свидетель, который сообщит, что, вместо предусмотренных инструкцией «Стой! Буду стрелять!» и выстрелов в воздух, сразу начался огонь на поражение. Что бы там ни было, нужно рисковать. Поручик последний раз прикинул, как лучше бежать до намеченной цели; на прощание прошептал, обращаясь к нежданному спасителю:
– Я все же попрошу вас, Иона Калинович, выполнить одну мою просьбу. Свяжитесь по телефону с начальником контрразведки капитан-лейтенантом Жоховым. Договоритесь о встрече, но обязательно с глазу на глаз где-нибудь вне штаба. Расскажите обо всем, а главное передайте, что в отделе обнаружилась прореха. Именно так и скажите! Буду жив, обязательно сам раскрою подробности, а пока на вас вся надежда… Еще одно, я у Куценко взял наган и ключи. Связку оставлю сразу за калиткой, там подберете, а револьвер верну попозже, при случае. Ну, прощайте!
– С богом! – откликнулся старик. – Не сомневайтесь, Петр Андреевич. Все ваши наказы выполню в точности.
Оттолкнувшись от стены, Шувалов побежал через двор, но не прямо к дверце, а к темневшему впереди большому проему ворот гаража. Невелика хитрость, а все же наверняка должна затруднить прицеливание возможным стрелкам. Достигнув ворот, поручик развернулся, припал на колено, приготовился ответить выстрелом на выстрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88