Сват Андрей выспался досыта. Встал, кашу дочиста съел и котелок выскоблил. Весь день ягоды ел, а дедко косил. Вечером поужинали, дедко говорит: "Как бы нам блох в избушке не развести... Давай старое-то сено выкидаем, настелем свежего". За избушкой была накошена крапива. Дедко ее и настелил Андрюшке, втолстую. Уклались ночевать. Сват Андрей ерзает. Сапоги висят, сохнут. "Дедушко, вон у Кузьки в петров день гости ночевали, все в сапогах на сарае спали. Обутые".- "Напились, видно".- "Не! Кузькин божат и вина не пьет, одно сусло, а тоже не разувался".- "Божат?" - "Ыгы".- "Видно, он забыл разуться-то. А ты ноги-то поглубже в сено зарой, оне и не замерзнут".
Полежали еще. Сват Андрей опять: "Дедушко, а ведь ежели долго сапоги не носить, оне засохнут, с портянками и не обуть". - "А мы их деготком, деготком. Оне и отмякнут. Не холодно?" - "Только ведь ноги тереть будут сапоги-то".- "Пожалуй, немножко будут".- "Лучше я их обую, а то они совсем ссохнутся". Дедко говорит: "Завтра и обуешь. Ты у нас парень хороший, вишь, как обутку бережешь. Я в твои годы еще и портки на ночь снимал. А как же? Семья большая, портки дело нешуточное".
Утром до солнышка сват Андрей спрыгнул на обе ноги. Сразу бросился сапоги обувать, засобирался косить. Дедко говорит: "Не ходи! Надо бы еще посушить ночку".- "Нет, дедушко, как бы не пересохли".
Новые меры
Чего я в своей юной жизни не любил, так это дергать лен. Еще пасти молодых телят. Это мне было хуже горькой редьки. Бывало, лен дергаешь, а голова от дурману как колотушка. Руки в занозах, а полоса что великий пост, конца не видать. Поставили меня в пастухи. С телятами - того хуже. Только солнышко встанет, оне хвосты на спину, копыта в небо Завзлягивали. Пока одного в коллектив восстановишь, другой от стада наяривает, сам не знает куда. За этими сбегаешь - третий сбился с фарватеру. Такое возьмет зло, заревишь и давай их сам разгонять. Бегите, дристуны, по всему лесу, хоть все разбегитесь! Каменьями по ним палю, только бухает. Бегите по всем странам! Все! Оне - ни с места. Наоборот - в кучу сбиваются. Такая натура, все время норовят по-своему. Вижу, надо принимать крутые новые меры. Того же дня барабанку в озеро, сам с пастухов долой. Ушел на другую должность. Вот, парень, кабы и везде так! Не умеешь пасти - уйди подобру. Правда, пока я должность менял, телят убавилось. Оводы и те обсядут, бывало, теленка, дружно уцепятся. Крыльями загудят, глядишь, от земли уже оторвали, ноги болтаются в воздухе. Он мыркает, а они хоть и с натугой, а все дальше да выше, дальше да выше. А голос телячий все тише да тише. Потом и совсем станет не слышно, одна черная точка.
Обман зрения
Со стариками одна беда, а и с молодыми не мед. Особенно с мужским полом. Только с четырех ног сделал перестановку на две, сразу и варзать*. На березу залезет сам, обратно слезать - волокут пожарную лестницу. Дикого реву - хоть затыкай уши. Под осень на огородах ставят клепцы, как на зайцев. Еще ничего не созрело, а мы уж идем в поход, чужая репа испокон веку своей слаще. Из ружья по нас палят мелким горохом. На гумне друг у дружки эти горошины лучинками поочередно выковыриваем. Как в санбате. Вон у свата Андрея и сейчас целый стручок в заднице. Из-за этого в баню не ходит. Боится, что от теплой влаги горох разбухнет, а потом пойдут дружные всходы. Милое дело.
* Варзать - вологодский глагол, обозначающий какие-либо непотребные действия молодых людей. (Здесь и далее прим. автора.)
Да. Расскажу, как выходил из детского возраста. Я уже трои сапоги измолол, печи класть выучился, а насчет женитьбы не заикнись. Во сне по ночам начал вздрагивать. Стали сниться пожары. Днем девки из головы не выходят, одна особенно.
У тальяночки ремень,
А я о дролечке ревел,
Я еще бы поревел,
Да мне товарищ не велел.
Обедать сядем. Матка мясо крошит, болонь, белое сухожилье,- мне: "На, Кузька, перекуси! Перекусишь - на зиму женим". Кусаешь, кусаешь отступишься. Матка хохочет. Через год отец устраивает экзамент: "Топорище хорошее сделаешь - на зиму женим!" Топорище сделал - оближешь пальчики. А отец помалкивает. Будто ничего и не говаривал. Ладно. На третий год говорит: "Вот, Кузька, ежели гвоздь с трех разов загонишь в бревно, на зиму женим". Этот гвоздь и не пикнул. Я его с двух ударов забил в бревно по самую шляпку. Отец говорит: "Нет, брат, рано тебя женить. Ты у нас еще дурак дураком. Такой гвоздь испортил, забил в чурку ни с того ни с сего". Вижу, кругом один обман зрения. Три зимы прошло, женитьбой не пахнет. Стал думать головой. Работа тяжелая. Один раз и говорю тятьке: "Надо бы, тятя, овцу зарезать, пустые шти хлебать неохота". Отец говорит: "Да вот, сынок, сам видишь, овец только остригли, стриженую овцу резать невыгодно". На другой день, гляжу, выходит из хлева. Спрашиваю: "Что, тятя, не подросла шерстка-то?" Поглядел на меня, ничего не сказал. Через два дня лошадь запрягли, поехали свататься.
На взлёте жизни
С первого разу дело не вышло, не буду и врать. С одноразки и чихнуть не каждый сумеет, а тут женитьба. Дело темное. Как сватался, это место пропущу, расскажу сразу про первую ночь. Свадь-бу приурочили к Первому маю. Для экономии лишних средств. Отплясали, отгуляли, подошло время ложиться спать. Пришла первая ночь с молодой женой, чувствую сам, что оказался на взлете жизни. Постлали нам в горнице. Только я один сапог разул, моя говорит: "Кузя, Кузя, мне надо в женсовет, у нас бубновское движенье". Кузя молчит. Она дверями хлоп, только сарафан вильнул. Гляжу в одну точку. Не знаю, что делать - то ли остатний сапог снимать, то ли и первый обуть да за бабой бежать. Пока думал, удула в избу-читальню. Изба-читальня в другой деревне. Я - туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16