Когда она бросила взгляд на бушующее море, то задала себе вопрос — а как эсминец вообще держится на воде?
Внезапно дверь на мостик распахнулась. В дверях стоял МакФарлэйн. Он сделал шаг вперёд, и следом за ним появилась Рашель.
— Метеорит, — с перекошенным лицом сказал МакФарлэйн, хватая ртом воздух.
— Что «метеорит»? — Резко спросил Глинн.
— Он рвётся с привязи.
«Рольвааг», 15:55
Глинн слушал, как МакФарлэйн, задыхаясь, выкладывает свою историю. Он чувствовал, как его захлёстывает непривычное — и неприятное — чувство удивления. Но затем в своей обычной, неторопливой и экономной манере двигаться, Глинн повернулся к телефону.
— Медицинский отсек? Гарзу к телефону.
Через какое-то мгновение в трубке раздался слабый голос Гарзы.
— Да?
— Это Глинн. Метеорит рвёт сеть. Немедленно возьми Стоуншифера и запасную бригаду. Поведёшь ты.
— Да, сэр.
— Есть ещё кое-что, — сказал МакФарлэйн, продолжая хватать ртом воздух.
Глинн повернулся.
— Камень реагирует на соль. На соль, а не на прикосновение. Именно это вызвало тот взрыв, что убил группу Гарзы. Мы с Рашель протянули над сеткой брезент. Что бы вы не делали, Бога ради, не давайте солёной воде коснуться метеорита. Кстати, он до сих пор создаёт кучу помех. Радиосвязь будет неустойчивой, по крайней мере с час или около того.
Глинн обдумал эту информацию, затем поднял трубку и снова заговорил с Гарзой. А когда заканчивал разговор, услышал на том конце провода бормочущие звуки, за которыми последовал гнусавый, сердитый голос Брамбеля.
— Что за выходки? Я запрещаю ему покидать госпиталь. У него травма головы, контузия, растянуто запястье и…
— Сейчас не время, доктор Брамбель. Нам нужен опыт Гарзы, чего бы это не стоило.
— Господин Глинн…
— От этого зависит спасение корабля, — отрезал тот, после чего опустил трубку и посмотрел на Бриттон. — Есть ли какой-нибудь способ уменьшить качку?
Бриттон покачала головой.
— В таких бурных водах смещение балласта лишь сделает корабль ещё неустойчивее.
«Рольвааг» продолжал двигаться на юг, бешеные волны поочерёдно захлёстывали палубу водой, затем вздымали его к небу, так что вода с грохотом стекала по шпигатам. Два контейнера сорвало с привязи и смыло за борт, несколько остальных сдвигались по найтовым.
— Что, чёрт возьми, это были за взрывы? — Спросил МакФарлэйн Глинна.
— Нас обстрелял чилийский корабль, — сказал он и посмотрел сначала на МакФарлэйна, затем на Амиру. — Вы хоть как-нибудь представляете себе, почему соль воздействует на метеорит?
— Это не похоже на химическую реакцию, — сказал МакФарлэйн. — Метеорита не становится меньше, и, чертовски очевидно, там не было столько соли, чтобы выделить столько энергии.
Глинн бросил взгляд на Амиру.
— Взрыв был слишком велик, чтобы его вызвала химическая или каталитическая реакция, — сказала она.
— Какой ещё реакцией это может быть? Ядерной?
— Маловероятно. Но я думаю, мы просто смотрим на проблему не с той стороны.
Глинн сталкивался с этим и раньше. Разум Амиры проявлял тенденцию выпрыгивать из ограничительных рамок, очерченных для любого другого. И результат получался или гениальным, или идиотским. Это и была одной из тех причин, по которой он её нанял, и даже в нынешней экстремальной ситуации он не мог проигнорировать её слова.
— Как это? — Спросил он.
— Просто у меня такое чувство. Мы пытаемся понять его с нашей точки зрения, думая о нём, как о метеорите. А надо бы смотреть на всё с его точки зрения. Соль чем-то важна для него — она представляет собой или что-то опасное, или… необходимое.
Голос Ховелла заполнил наступившее молчание.
— Капитан, очередная пристрелка с «Рамиреса».
Первый помощник склонился над допплеровским радаром. Наступила долгая тишина, и затем он с ухмылкой поднял голову.
— Снегопад только что отрезал нас от «Рамиреса». Ублюдки не могут нас видеть, капитан. Они ослепли.
— Право руля, курс один-девять-ноль, — сказала Бриттон.
Глинн подошёл к монитору GPS и вгляделся в расположение зелёных точек. Шахматная партия близилась к концу, на доске остались лишь несколько фигур. Их судьба теперь зависит лишь от четырёх факторов: двух судов, шторма, льда.
Он напряжённо исследовал их в течение следующих тридцати минут. Расположение кораблей еле заметно менялось, и его мысли сконцентрировались на предстоящей задаче. Он закрыл глаза, сохраняя в памяти изображения зелёных точек. В этой простоте лежала смертоносная нехватка вариантов. Подобно шахматному мастеру, Глинн мысленно просмотрел каждую из возможных последовательностей действий. Все, кроме одной, ведут к стопроцентному провалу. И вероятность победы в последнем из оставшихся вариантов остаётся чертовски низкой. Чтобы последний вариант принёс им успех, всё должно сложиться идеально — и, ко всему прочему, им потребуется удача. Глинн ненавидел удачу. Стратегия, что требует удачу, зачастую фатальна. Но по всему выходило, что сейчас он больше всего нуждается именно в том, что ненавидит.
Глинн приоткрыл глаза и уставился на схему. Зелёная точка, представляющая «Рольвааг», теперь лежала лишь в тридцати минутах от Ледового Барьера, и ещё в нескольких минутах от двух гигантских ледовых островов.
Рация Глинна пискнула, и он немедленно её схватил.
— Это Гарза, — поверх шума статики донёсся до него слабый голос. — Я в трюме. Тут чёртова уйма помех, я не знаю, как долго мы сможем разговаривать.
— Продолжай.
— Имеются несколько швов, которые расходятся с каждым новым креном.
— Причина?
— Разряд с метеорита разорвал кое-какие важные точки сети, и ослабил остальные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149