Шебуев взял его за рукав пальто и потянул вниз, с усмешкой говоря:
- Не беспокойтесь... Самое обыкновенное дело... жизнь идет и разрушает старые постройки...
- Вы уверены... никого не задавило? - нервозно подергиваясь, спросил врач.
- Уверен, уверен! Вам бы холодненькой вод имей полечиться, а?
- Мне и так холодно... жить...
- Тогда влюбитесь... Это согревает...
Малинин мельком взглянул на него и, не сказав ни слова, стал тихо сдувать пепел с папиросы.
- Быть влюбленным - славно! - заговорил Шебуев негромко и глядя куда-то в глубь сада.- Сейчас - это захочется... улучшить себя... прибраться... нарядить душу во всё яркое... захочешь быть лучше всех людей для любимой женщины... всех умнее, всех сильнее... Славно!
- А потом праздничный костюм долой, и - бедная женщина вместо рыцаря увидит пред собой грубого виллана с претензиями владыки...
- Может, и увидит... Это уж ее дело... Захочет она - и праздничный костюм не износится во всю жизнь... Пусть только чинит вовремя, пусть не дает рыцарю обноситься и расстегнуться...
- Вы читали "Без догмата"? - спросил Малинин.
- Читал... Отвратительная книга! Вот где, батенька, гипертрофия интеллекта изображена во всей гнусности...
- Вы шутите? - с изумлением воскликнул врач.
- Нимало.
- Не может быть! Да неужели вам чужда эта тонкость психики, острота чувств, духовная сложность героя?
- И никаких чувств там нет, а есть одни разнузданные умствования бескровного человека.
- Да ведь это вопль всё познавшей души.
- Ого! Это писк трусливой плоти, которая хочет жить, но боится жить...
- Ну, вы сели на своего конька! Я не спорю больше... у меня голова болит!..- воскликнул Малинин, раздраженно отвертываясь от собеседника.
Тот помолчал несколько секунд и спокойно предложил:
- Пойдемте завтракать?
- Идемте!..- согласился Малинин. А потом почти с удовольствием воскликнул: - Ну, право же, нет ни одного пункта, на котором мы сошлись бы!
- Верно! Но - и пускай не будет, да?
- Н-не знаю...
- Ну, идемте...
- Посидим еще минут пять?
Они взглянули друг на друга, и оба дружно расхохотались.
- А весело мне с вами! - вскричал Шебуев.
Малинин с улыбкой взглянул на него и, помолчав, сказал:
- Ну, пойдемте!.. В самом деле хочется есть...
Они встали и, не торопясь, пошли по дорожке сада. Малинин шел, покачиваясь, наклонив голову и глядя себе под ноги, а Шебуев, глубоко вдыхая весенний воздух, поглядывал на врача сбоку и, добродушно улыбаясь, шагал твердо. Шебуеву нравился этот задумчивый и прямой человек, хотя порою его искренность казалась архитектору болезненно вспухшей, никому не нужной и тягостной даже для самого Павла Ивановича... Порою он ловил себя на чувстве жалости к Малинину; иногда его печальные речи представлялись архитектору похожими на теплый пепел. Но в то же время он замечал за Павлом Ивановичем настойчивое желание встать ближе к нему; это было почему-то лестно для Шебуева и усиливало его симпатию к врачу.
- Вы о чем думаете? - дружески спросил он его минуты через две молчания.
- О вас,- с улыбкой ответил Малинин.- Что это вы проиграли Чечевицыну?
- Э, немного... то есть не особенно много... Обидно, что натолкнул его на мысль увеличить капитал... Чёрт знает, зачем мне это понадобилось... Молод еще я... И тороплюсь там, где надо бы поспешать медленно...
Малинин снова задумался, помолчал и, заглянув в лицо Шебуева, ласково заговорил:
- Я... хочу спросить вас... но боюсь, что это неловко.
- Ну, вот еще! Спрашивайте, не стесняясь... В чем дело?
- Говорят... у вас на стройке работает плотник... ваш родной дядя... у которого вы воспитывались? Вы извините...
- В чем это извинить? Работает дядя - и хороший плотник. Будь он грамотен - я б его десятником сделал... А почему он вас интересует?
Малинин помолчал.
- Почему? Да... мне думается, что это неловко... то есть должно стеснять вас... меня бы стесняло...
- Что же собственно стесняло бы вас? - с искренним удивлением спросил архитектор.
- Да... эта разница положений... Старик - ведь он уже стар? - работает за несколько рублей в месяц... тогда как я... архитектор... зарабатываю сотни...
Шебуев с острым блеском в глазах осмотрел собеседника и серьезно сказал:
- Н-да, при таких чувствах вам для уравнения с дядюшкой в заработке пришлось бы тоже пойти в плотники...
- Зачем же? - задумчиво возразил Павел Иванович,- Можно бы отправить его в деревню, на покой... Дать ему несколько сот...
- А, вон что! - воскликнул Шебуев.- Но я не филантроп и не охотник плодить в деревне кулаков, находя, что их и без моего дядюшки достаточно...
Малинин быстро взглянул на него и смутился.
- Аким Андреевич! - торопливо и мягко заговорил он.- Я, кажется, сделал неловкость? Вы обиделись, да? Ведь вы же знаете... я всегда говорю... вслух то, что не говорят.
- Да вы не беспокойтесь! - искренним тоном воскликнул Шебуев,- разве я вас не понимаю? И если б я обиделся, то не на вас, а за вас. Действительно, обидно видеть людей хороших и честных, когда они ставят себя в зависимость от пустяков. Ведь что такое дядя-плотник? Пустяк!..
- О, что это вы? - тихонько проговорил Малинин.
- Ну да! Пустяк, мелочь! Да разве я учился и работал для того, чтобы устроить беспечальную жизнь моему дядюшке?
Малинин тихонько дотронулся рукой до его плеча и спросил:
- Вы ясно, вполне ясно представляете себе, для чего вы учились и работали?
- Да, ясно, вполне! - твердо ответил архитектор.
- Я так и думал... Это... хорошо, должно быть... А вот мне так становится ужасно скучно и... даже смешно, когда я вспомню, что двенадцать лет учился лишь для того, чтобы потом обнюхивать помойные ямы, колбасные, разные мастерские...
- Слушайте, милейший Поль! Хотите, я вас научу сделать солидное и очень нужное дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38