Должен признаться, что в первую минуту я не обратил на это внимания. В отлично сшитом костюме и прекрасной посадке, обличавшей опытного наездника, не было ничего, что отличало бы его от других соседей лорда Киндерсли, с которыми нам приходилось в этот день обмениваться поклонами. Только когда он подъехал к нам и я увидел предмет, сверкнувший в его правой руке, я понял, кто был передо мной.
– Норман Грэй, – сказал он, – предлагаю вам перемирие на 5 минут. Согласитесь, – прибавил он, поглядывая на свой револьвер, – что я достаточно вооружен, чтобы предлагать вам это.
– Согласен, Майкл. Что вам угодно?
– Мне ничего не нужно от вас. Я должен поговорить с мисс Киндерсли.
Он посмотрел на Беатриче, и его голос зазвучал нежностью.
– Оказалось, что один из моих сообщников меня неправильно понял и взял в тот вечер со стола ваши драгоценности вместе с другими. Я остался поблизости, чтобы передать их вам.
Он положил в руку Беатриче перевязанную коробку. Я мог бы поклясться, что заметил, как страстно сжали ее пальцы его руку.
– Я знаю, что это была ошибка, – сказала она нежно и посмотрела на него, словно прося остаться. Но он отвернулся. Прежняя саркастическая улыбка появилась на его губах.
– Я передумал, Дженет. Принимая во внимание богатую добычу, попавшую в мои руки, мне вдвойне неприятно лишать тебя твоих новоприобретенных сокровищ. Разреши передать тебе это.
Он передал ей небольшой пакет. Потом медленно повернул лошадь, но я видел, что он хотел сказать еще что-то.
– Наш друг Ремингтон отказался от преследования и вернулся в Лондон. Внушите ему, что главное намерение преступника вовсе не в том, чтобы как можно скорее увеличить расстояние между собой и местом преступления. Иногда преступник остается поблизости.
– Я ему сообщу, но в таком случае я буду вынужден сообщить ему о вашем местопребывании.
– Если бы вы этого не сделали, следующие несколько часов показались бы мне очень скучными. Даже если вы сами примете участие в погоне, – а вы, несомненно, самый ловкий из них, – я ускользну от вас так же легко, как легко мне проскакать это поле.
Он склонился ко мне.
– Отошлите на минуту женщин, – попросил он. – Я должен сказать вам несколько слов.
Дженет тотчас же повернула свою лошадь, следуя моему знаку, но Беатриче медлила. Словно зачарованная, глядела она на Майкла. Я увидел, как погрузился ее взор в его глаза, и меня удивило, что эти двое людей могли обменяться таким взглядом.
Майкл покачал головой.
– Мы должны остаться наедине с Грэем. Каждая лишняя минута затруднит мне возможность бежать.
Она медленно направилась следом за Дженет, но в 20 шагах остановилась. Майкл подъехал ко мне. Он опустил револьвер в карман. В ту минуту он всецело зависел от моей милости. И все же он не боялся.
– Норман Грэй, конец нашей борьбы наступил. Я, как и вы, отказываюсь от своей профессии. Судьба сделала нас врагами. Не раз уже один из нас находился во власти другого. Теперь со всем этим покончено.
– Вы добровольно хотите отказаться от своей профессии, но как вы надеетесь ускользнуть от суда? Где бы вы ни находились, за вашу голову назначена награда. Правда, я отказался от дальнейшего преследования, но мои коллеги не успокоятся, пока не предадут вас казни.
– Я здесь не затем, чтобы говорить о себе, – равнодушно ответил он. – Я хотел поговорить с вами о той девушке.
– О Беатриче Киндерсли?
– Да.
– Что вы можете сказать мне об этой барышне? – удивленно спросил я, несмотря на то, что не забыл еще взгляда, которым они обменялись.
– Вы знаете жизнь, Грэй, хотя вы и привыкли видеть ее фальшивую сторону. Эта девушка сделала меня дураком, несмотря на мой возраст. От нее исходит очарование романтики и жалости. Ради Бога, Грэй, не смотрите на меня так окаменело. Будьте человечным и скажите, что вы понимаете меня.
Я вспомнил тот взгляд и утвердительно кивнул.
– Я понимаю вас. Уезжайте.
– Ради Бога, объясните ей, кто я. Скажите ей, что я женат на нескольких женщинах, которым изменял во всех частях света. Скажите ей, что, если я попаду в руки полиции, меня ожидает виселица в Англии или электрический стул в Америке. Расскажите ей, какую жизнь я вел. Лишите мой образ всякой романтики. Нарисуйте ей голую правду. Скажите ей, что я преступник – просто из любви к преступлению.
– Я передам ей все это.
– Еще об одном прошу вас. Передайте ей все это не с моей, а с вашей точки зрения. Вы один знаете, насколько я виновен. Будьте беспощадны. Покажите ей меня с самой отвратительной стороны. Как мужчина мужчине, как враг врагу, поклянитесь мне, Грэй, что вы исполните мою просьбу!
– Клянусь!
Он пришпорил коня и умчался, едва я произнес это слово. Беатриче вскрикнула, в ее голосе послышались слезы.
– Почему вы отпустили его, Норман! Я хотела попрощаться с ним.
– Он поручил передать вам несколько слов, – нахмурившись, ответил я.
Сэйр
Как-то в воскресенье я встретился со своим другом Гастоном Лефевром, известным страховым агентом с улицы Скриб, в кафе «Париж», где мы отпраздновали изысканным ужином успех нашего крупнейшего предприятия. Наш стол находился в отдаленном углу зала, и ничто не мешало нашей откровенной беседе.
– Вы теперь, вероятно, богаты, как Крез, дорогой мой, – сказал Лефевр с завистью. Он, как и все французы, обожал деньги. – Серьезно, вы очень богаты теперь, – добавил он.
– У меня недурное состояние. И это является одной из причин того, что я решил, наконец, освободить от контрибуции дураков, живущих в этом мире.
– Вы ликвидируете свои дела!? – с ужасом воскликнул Лефевр.
– Да. В Англии я сжег за собой все мосты и попрощался со своими друзьями, даже с Юнгхэзбендом, самым ловким из мошенников, который ухитряется в течение уже 15 лет слыть одним из почтеннейших адвокатов Линкольн-Инна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67