Расчет опытного Наварро оказался правильным. Летчик все время держался рядом с Мануэлем, подбадривал всех. Он успел помочь Чезаре перетянуть распустившийся бамбуковый круг.
Наконец они повернули к Бородавке, пересекая стремительное течение. Внезапно из тьмы, обдавая терпким запахом йодистых водорослей и смолы, возникло нечто черное, бесформенное. Летчик рванул Мануэля за плечо в сторону. Это спасло командира десантников от столкновения с забредшими в пролив обломками судна, плывущими по течению. Но радист Гвидо Фернандес не успел уклониться, его ударило обломками мачты. Он коротко вскрикнул и исчез. Краем зацепило и Наварро, но Мануэль остался невредимым. «Вот она, непредвиденная опасность!» – вспомнил он последние напутственные слова Реаля.
Кончеро опустил Чезаре на песок; тот глубоко вздохнул и зашевелился. Силач удовлетворенно перевел дух и, заметив рядом распростертого француза, сказал:
– А теперь примусь за Жана. Где у него тут ноги?
Француз, видевший, что делал силач с Чезаре, поспешил отползти в сторону.
– Не надо, дружище! Сам оживу, – сказал он.
Наварро принес на спине безжизненное тело Ренни.
– Пришлось дважды нырять, – сказал он. – Едва вытянул. Посмотрите, – что с ним?
Паоло и Паблито начали приводить в чувство Ренни. Жан им помогал.
– Да ты не краба ли проглотил? – по привычке балагурил француз. – Хоть глазом мигни… больше никаких сигналов не надо.
Ренни вскоре очнулся, но он настолько ослабел, что не мог даже поднять головы.
– Один Фернандес не доплыл, – сказал со вздохом Мануэль.
Все опустили головы, вспоминая, каким добрым и бесстрашным парнем был радист.
Шторм заметно стихал. «Этак и дождь скоро прекратится», – подумал Мануэль. Наступало время решительных действий. В трех сотнях метров от прибрежной скалы, под которой расположились десантники, в окнах комендатуры светились огни. Там, на скалистой террасе, в каменном доме жили стражники во главе с африканским капитаном.
– Друзья, – сказал командир десантной группы. – Нас всего восемь человек… Путь через пролив был нелегок, но самое трудное – впереди. В нашем распоряжении ливень, темная ночь и неожиданность. Предстоит сначала овладеть комендатурой: там не подозревают о нашем прибытии. Это и есть тот удар с тыла, о котором говорил Хосе. Я отправлюсь на разведку. Паоло, ты остаешься за командира.
– Возьмите меня с собой, – предложил Чезаре и с готовностью поднялся.
Но Мануэль остановил его.
– Нет, – сказал он. – Со мной отправится наша ночная кошка – Кончеро. Понадобится его сила. Не напрасно же он напросился в десант. Пусть поработает за троих. Остальным – отдыхать, набираться сил и терпеливо ждать сигнала…
Для Лилового воскресенье закончилось неудачно: от капрала он получил предписание немедля явиться в распоряжение капитана Томазо. Ночное дежурство на Бородавке, где свирепствовал Африканский капитан, не предвещало ничего доброго.
Допив остатки виски и попросив у «Тосиньо» вылить на голову ведро воды, Лиловый переоделся, причесался и на катере отбыл на Бородавку.
Явившись к капитану, который уставился на него налитыми кровью глазами, он так лихо отрапортовал о своем прибытии, что зазвенел стаканчик, надетый на горлышко бутылки.
Похвалив Лилового за выправку, Томазо назначил его в ночное дежурство возле комендатуры, предусмотренное инструкцией, но совершенно никчемное, по мнению стражников.
С двумя гранатами и парабеллумом на поясе, автоматом на шее, одетый в непромокаемую накидку с капюшоном, Лиловый мрачно расхаживал по площадке у зачехленной пулеметной установки. «Эх, жаль, не захватил бутылочку с собой. Кто бы здесь заметил? В такую погоду ни одна собака не выйдет!»
Вода лилась сверху и хлюпала под ногами. Прибой грохотал внизу. Кругом – темнота, изредка озаряемая коротким и туманным лучом прожектора. Невеселые думы одолевали Лилового.
«Дернуло же меня подписать контракт в Южную Америку; никто бы и дома не тронул. Живут же другие…»
Три года подряд ефрейтор зондер-команды Генрих Лютце жег селения, вешал и расстреливал мирных жителей. Потом пришлось убегать от партизан и от наступавших танкистов. В конце войны, чтобы не попасть в плен советским войскам, он сдался американцам. Те загнали его в концентрационный лагерь.
Через некоторое время стали появляться списки военных преступников. Многих немцев отправили в те места, где они зверствовали. Ефрейтор Лютце во сне видел, как его ведут от одного выгоревшего селения к другому, как протягиваются костлявые руки убитых им женщин и мужчин. Всюду качаются петли из толстых веревок. Просыпаясь в холодном поту, он замечал, что и соседям не спится. Многие из них сидели нахохлившись и от малейшего стука со страхом смотрели на дверь барака. Спасение пришло неожиданно: появился вербовщик, подсунул бланк, на котором надо было расписаться, петля больше не угрожала.
Скорее туда, к пальмам, прелестным сеньоритам и всему тому, что он видел когда-то в кино! Но не все так вышло, как хотелось. Ефрейтор сначала попал на работы в топкие болота и кормил москитов своей, кровью, потом по новому, более выгодному контракту выехал на этот остров. И здесь выяснилось: пальм, виски и соленой морской воды – сколько угодно, но никаких сеньорит! Вокруг смерть, каторжники и тоска.
Часовой ожесточенно выругался и сплюнул. Во рту у него пересохло. «Эх, идиот! Кто же в такую погоду на посту без фляги!» Неужели он и в самом деле не расстанется с этим чертовым островом? Ведь сейчас и в Германии нашлось бы хорошее местечко!
Ефрейтору показалось, будто за спиной что-то зашуршало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53