Она несказанно красива, но в ней есть нечто далекое и отстраненное, чего я не в силах понять. В ней нет тепла. Меня все еще страшит ее голос; он полон непередаваемой, щемящей грусти и томления. Я не понимаю слов, но страсть и мощь ее песни способны остановить течение рек и полет птиц. Я знаю — она оплакивает кого-то, и скорбь ее слишком велика для этого мира, но скорбит ли она обо мне?
Так же, как я сам о себе скорблю?
Я подхожу к ней, давя босыми ногами замерзшие травинки. Каждая травинка ломается со звуком бьющегося стекла.
Ее грустные глаза смотрят на меня сквозь замерзшие нити паутины, и по глазам ее видно, как разбивается мое хрупкое сердце. Умеет ли она читать мысли? Может ли она прочесть то, что лежит у меня на сердце? Я не знаю. Сегодня она, к счастью, молчит, но если бы заговорила, ее слова могли бы уничтожить весь мир и меня вместе с ним. Но что-то в ее глазах зовет меня, обращается ко мне без всяких слов.
Я тянусь к ней. Обледеневшие нити паутины режут мои пальцы, словно лезвия бритвы. Кровь течет по паутине, почти сразу сворачиваясь на холоде. Я облизываю раненые пальцы, ощущая железный привкус своей крови.
Крылатая женщина подлетает ближе к разделяющей нас паутине. Она тянется ко мне, но я поднимаю окровавленные руки и качаю головой.
Мои жесты удивляют ее; на мгновение она замирает и морщит лоб, когда я начинаю говорить. Ее тонкие губы, кажется, вот-вот зададут вопрос. Она смотрит на блистающую паутину между нами. На секунду прищуривает большие глаза, рассматривая ее узоры, потом снова протягивает изящную руку.
Прямо на глазах нити начинают таять, и ее тепло побеждает жгучий холод. Лед превращается в воду, и нити становятся гибкими. Она легко раздвигает пряди паутины.
Я восхищенно улыбаюсь.
Она улыбается в ответ и манит меня к себе.
Я иду к ней, чувствуя, что мои руки и ноги закоченели от холода.
(«Книга Галена» из «Бронзовых кантиклей», том IV, манускрипт 1, листы 6—7)
Гален проснулся.
Он попытался встать, но у него слишком затекли руки и ноги. Тогда он перекатился на спину и понял, что лежит на холодной, жесткой земле.
Гален смотрел снизу вверх на большую клетку, привязанную к спине торуска. Некоторые из сидящих в клетке Избранных глядели на него, изумленно перешептываясь.
Гален внезапно понял, что их так удивляет.
Он был не в клетке, а снаружи.
Гален поднялся на ноги. Караван торусков остановился у реки: звери пили вволю перед тем, как тронуться дальше. В темноте Гален не мог точно сказать, что это за место, но ему казалось, что они уже добрались до реки Уэтрил к востоку от Бенина.
Но все это было не важно. Каким-то образом он выбрался из клетки — как и почему, можно будет обдумать потом, когда он уберется отсюда. А сейчас самое главное — убежать как можно дальше.
Самый лучший шанс улизнуть давала река. Сопровождавшие караван инквизиторы были заняты тем, что помогали поить торусков, поэтому можно будет скрыться, воспользовавшись темнотой, а потом двинуться вниз по реке.
Как можно быстрее и тише Гален зашагал к деревьям у дороги. На мгновение задержавшись в кустах, он оглянулся, чтобы проверить, не заметил ли кто-нибудь его исчезновения.
Лохматый человек, злясь на то, что сам он остался в клетке, кричал во все горло и указывал туда, куда ушел Гален. Некоторые монахи, привлеченные шумом, решили проверить, в чем дело.
Гален не собирался ждать, пока они его обнаружат; он повернулся и сломя голову ринулся в лес. Он думал только о том, чтобы уйти как можно дальше; уже потом он сможет как следует поразмыслить и выработать план действий.
Деревья казались густо-черными там, куда не проникал лунный свет. Гален сломя голову бежал сквозь заросли, колючки царапали и рвали его кожу.
Вдруг земля ушла у него из-под ног, он споткнулся и полетел вниз, по бесконечному крутому склону. После долгого падения он упал в черную воду, и от пронзительного холода у него захватило дыхание. Он замолотил по воде руками и ногами, чувствуя, как в его тело словно впиваются ледяные иглы.
Отплевываясь, тяжело дыша, Гален всплыл на поверхность. Река несла его прочь от водопоя торусков, но там, куда стремился поток, слышался зловещий рев. Гален отчаянно барахтался, стараясь не погружаться в воду с головой и как-то добраться до берега.
Наконец он больно стукнулся ногой о камень на дне. Еще несколько шагов — и он очутился на мелководье, оставив караван на другом берегу.
Сквозь шум реки до него доносились крики. Он не мог разобрать ни слова, но знал, кто и зачем кричит, и понимал, что преследователи, находящиеся сейчас выше по течению, быстро приближаются к нему.
Промокший до костей Гален со всех ног побежал по берегу реки. Это был самый удобный путь и самый надежный способ не заблудиться в темноте. Вскоре ущелье, по которому текла река, стало шире. Чем дальше бежал Гален, тем громче становился рев, который юноша уже слышал раньше, и внезапно он понял, где он! Это же река Уэтрил — и впереди водопад! Возле водопада были пещеры, где он прятался в детстве. Он хорошо знал эти места, мог пропитаться тем, что дает лес, да и воды тут вдоволь. Он сможет прятаться здесь очень долго, а потом пробраться в Бенин и постараться начать прежнюю жизнь.
Впереди показался гребень водопада Уэтрил, и Гален разглядел Сторожевую скалу, возвышающуюся над водопадом. За ней блестел под луной залив Миррен. Вдоль скалы тянулась узкая тропка; он никогда еще не спускался по ней в темноте, и сейчас ему предстояло выяснить, способен ли он проделать такое.
Он был уже в десяти шагах от Сторожевой скалы, когда заметил у ее подножия темный силуэт.
Гален попытался свернуть, но поскользнулся на речных голышах и шлепнулся в мелкую воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122