— Это было не так плохо, как вам кажется. Я общался с меншами…Жалость во взгляде Олы усилилась.— Нёт-нет, — запротестовал Альфред, — это совсем не то, что вы думаете! Вы недооцениваете меншей. Мы все их недооцениваем. Я помню, как это было до того, как я уснул. Мы очень редко бывали среди них, а если мы и приходили к ним, то лишь так, как взрослые заходят в детскую. Но я долго жил среди них. Я делил с ними их радости и печали, я узнал их страхи и стремления. Я понял, какими слабыми и беспомощными они себя чувствуют. Конечно, они совершали много ошибок, и все же я не мог не восхищаться их деяниями— А еще, — сказала Ола, нахмурившись, — менши воюют, друг с другом — я видела в вашем сознании: эльфы убивают людей, люди — гномов.— А кто, — спросил Альфред, — был виной самой ужасной катастрофы из всех известных? Кто убил миллионы во имя благой цели, кто разрушил вселенную, кто перенес выживших в чуждые миры, а потом покинул их на произвол судьбы?На щеках Олы вспыхнули красные пятна. Лоб прорезала глубокая морщина.— Простите, — поторопился извиниться Альфред. — Я, конечно, не имею права… Меня ведь там не было.— Да, вас не было там, в том мире, который все еще живете моем сердце, хотя разум говорит мне, что его давно уж нет. Вам неизвестен наш страх перед растущей мощью патринов. Они стремились полностью уничтожить нас. И что бы тогда ждало ваших меншей? Рабское существование под железной пятой тоталитарного режима? Вы не знаете, каких мучений стоили Совету поиски путей борьбы с этой страшной угрозой. Бессонные ночи и дни, наполненные бурными спорами. Вы не знаете наших страданий. Даже Самах… — Она внезапно умолкла, закусив губу.Она умела скрывать свои мысли и открывать лишь то, что ей хотелось. Альфреду захотелось знать, что она недоговорила.Они уже вышли из зала Сна. Вдоль стен у самого пола бежали синие цепочки рун, указывая ям путь по пыльным коридорам. По сторонам коридора были темные комнаты, которые вскоре должны были стать временным жилищем сартанов. Но пока их было двое в темном коридоре, освещенном лишь рунами.— Надо вернуться обратно. Я не собиралась заходить так далеко. Мы пропустили вход в столовую. — Ола замедлила шаг.— Нет, подождите, — Альфред удержал ее, сам поразившись собственной дерзости. — У нас, возможно, никогда не будет другого случая поговорить наедине. И… Я должен понять! Вы были не согласны с общим мнением, не так ли? Вы и еще несколько членов Совета?— Да, это так.— И что же вы — именно вы — собирались сделать?Ола глубоко вздохнула. Она не смотрела на Альфреда. Альфред подумал, что она уйдет от ответа, и, по-видимому, это она и собиралась сделать, но потом изменила свое решение.— Все равно вы скоро все узнаете. Конечно, решение о Разделении сначала долго обсуждалось. Вокруг него кипели споры, расколовшие не одну семью. — Ола с вздохом опустила голову. — Что считала нужным делать я? Ничего. Я советовала не делать ничего, только защищаться от патринов в том случае, если они нападут на нас. Вы думаете, что еще неизвестно, стали бы они нападать. Мы только боялись этого…— И страх победил.— Нет! — гневно вскинулась Ола. — Не страх заставил нас принять окончательное решение! Не страх, а страстное желание создать совершенный мир. Четыре совершенных мира! Где все будут жить в мире и согласии, где не будет больше войн, не будет никакого зла… Это было мечтой Самаха. Вот потому я отдала свой голос за него, несмотря на все возражения. Потому я не спорила, когда он решил отправить…Она запнулась.— Вы сказали «отправить», — подсказал Альфред. Лицо Олы приняло холодное выражение. Она сменила тему.— План Самаха должен был сработать. Почему этого не случилось? Что нарушило его? — Она смотрела на Альфреда почти обвиняюще.«Нет! — хотел возразить Альфред. — Это не моя вина?»Но потом он почувствовал себя неудобно. «А может, и моя. Я ведь ничего не сделал, чтобы улучшить положение дел».Ола повернулась и быстро пошла обратно.— Мы слишком долго отсутствуем. Остальные будут беспокоиться, что с нами случилось. Свет рун начал угасать.— Он лжет.— Отец, но это невозможно. Ведь он сартан…— Полоумный сартан, путешествующий в компании с патрином, Раму. Он явно подкуплен ими, а его разум подчинен. Мы не можем обвинять его. У него не было Советника, который позаботился бы о нем. Никто не поддержал его в час испытаний.— Так, значит, все, о чем он говорил, — ложь?— Нет, я так не считаю, — сказал Самах, поразмыслив. — Образы мертвых сартанов, лежащих в залах сна на Арианусе, и сартанов на Абаррахе, использующих запретное искусства некромантии, были истинными. Но эти образы были краткими, мимолетными. Я не уверен, что понял их. Мы должны поподробнее расспросить его, чтобы точно знать, что случилось. Но главное, я должен как можно больше узнать об этом патрине.— Я понимаю. А что должен делать я, отец?— Будь дружелюбным с этим Альфредом, сын. Почаще вызывай его на разговор, соглашайся со всем, что он скажет, выражай сочувствие. Он одинок, и одиночество томит его. Он прячется в свою раковину. Доброта сломает эту преграду, и когда раковина откроется, мы сможем приступить к его исправлению. Фактически я уже начал этим заниматься. — Самах самодовольно взглянул на темный коридор.— На самом деле? — взгляд сына последовал за взглядом отца.— Да. Я передал этого несчастного твоей матери. Я думаю, с ней он будет более откровенным, чем с нами.— Но захочет ли она поделиться тем, что узнает? — удивленно спросил Раму. — Мне показалось, что он понравился ей.— Она всегда выхаживала каждого бездомного котенка, приблудившегося к нашей двери, — пожал плечами Самах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125