Рой предпочел бы, чтобы он не делал этого в душном и темном сарае.
Прошло еще минут пять, и снова послышались шаги. Высокий мускулистый мужчина лет тридцати вошел в туалет и направился к раковине, неторопливо и не оглядываясь по сторонам причесал вьющиеся каштановые волосы, тщательно исследовал широкий воротник зеленой спортивной рубашки, поверх которой был надет легкий свитер лимонного цвета, сидевший на нем ладно, как влитой. Потом прошелся мимо ячеек, не забывая заглядывать внутрь каждой из них, после чего оказался у того писсуара, где до него уже стоял другой, расстегнул молнию на брюках, но мочиться не стал. В темноте Ранатти кивнул Рою, но тот отказывался верить, что и этот тоже голубой. Мужчина так и стоял перед писсуаром, время от времени вытягивая шею к двери и вслушиваясь в звуки снаружи. Дважды Рою померещилось, что кто-то вот-вот явится на порог; зная теперь, чего ждет этот человек, зная наверняка, Рой решил, что вовсе не желает наблюдать за тем, что произойдет позже, когда сюда войдет еще один. Его и без того уже мутит, а по шее бегут мурашки. Он всегда полагал, что все педики женоподобны, а значит, легкоузнаваемы, и потому встретить здесь нормального с виду мужчину было для него потрясением. Его тошнило.
Вошел какой-то старичок. Рой не замечал его до тех пор, пока тот не пересек порог и не направился легкой походкой к первому писсуару. Было ему, пожалуй, не меньше семидесяти. Одет он был очень опрятно: синий костюм-тройка с неподбитыми плечами, синий галстук, повязанный поверх голубой сорочки. Седые волосы со стальным отливом аккуратно уложены. Рукой с тонкими прожилками вен он нервно снял невидимую соринку с безупречного пиджака. Потом взглянул на высокого мужчину у дальнего писсуара и улыбнулся. Свет заиграл на серебряной булавке в его воротнике, и на Роя нахлынула волна отвращения, мощнее прежней, способная, казалось, вывернуть наизнанку кишки, а старик, не отрывая рук от паха, захромал вдоль писсуаров и остановился только тогда, когда вплотную приблизился к Высокому. Он тихо рассмеялся, Высокий рассмеялся ему в ответ и сказал:
— Ты слишком стар.
Рой недоверчиво зашептал Ранатти:
— Он ведь и вправду старик! Бог ты мой, он же старик!
— Какая, к черту, разница! — сухо ответил тот. — Голуби тоже стареют, представь себе.
Вторично получив отпор, старик отступил. В дверях остановился, но в конце концов убрался в полном унынии.
— Ничего в действительности непристойного он не совершил, — шепнул Симеоне Рою. — Просто стоял рядом с тем у писсуара. Никакого прикосновения, ничего подобного. Даже толком им и не потряс. Для ареста недостаточно.
Будь оно все проклято, подумал Рой, он уж довольно нагляделся. Едва он надумал присоединиться к Гэнту — чистая прохладная трава, бодрящий воздух! — как вдруг, услышав голоса и шарканье ног, решил дождаться и посмотреть, кто — или что? — войдет в уборную. Какой-то мужчина произнес что-то на быстром испанском, ему ответил детский голос. Из всего разговора Рой разобрал только «Si, Papa». Потом послышались удаляющиеся мужские шаги, а вслед за этим — детская болтовня все на том же испанском. Подпрыгивая, в комнату вбежал мальчишка лет шести и, не глядя на Высокого, заскочил в туалет. Повернувшись спиной к наблюдателям, скинул на пол свои короткие штанишки, обнажил пухлую коричневую попку и, мурлыча детскую песенку, помочился в унитаз. На мгновение Рой улыбнулся, но тут же вспомнил о Высоком. Он увидел, как рука мужчины неистово мелькает в области промежности, как тот делает шаг от писсуара и мастурбирует, стоя лицом к ребенку, но тут же, стоило пронзительному детскому смеху растерзать тишину за стенами, поспешно возвращается назад. Мальчишка напялил шорты и, все так же напевая, выбежал из уборной. Рой услышал, как он закричал: «Карлос! Карлос!», и какой-то ребенок отозвался из глубины парка. Мальчишка так и не увидел Высокого, стоявшего теперь на прежнем месте и издающего хрюкающие звуки под неистовое мелькание руки.
— Видал? Все-таки не зря мы делаем свое дело, — зло усмехнулся Симеоне. — Пошли брать этого ублюдка.
Едва они втроем вырвались из сарая, Симеоне свистнул, и Гэнт бегом выскочил из-под раскачивавшихся на ветру вязов. Сквозь толстую мглу Рой углядел отца и трех детишек, бредущих по траве с хозяйственными сумками в руках. Они почти уже выбрались из парка.
Рукой, не выпускавшей значка, Симеоне распахнул дверь в уборную. Взглянув на четверых полицейских, мужчина неуклюже вцепился в молнию на штанах.
— Мальчиков любишь? — осклабился Симеоне. — Бьюсь об заклад, у тебя имеются собственные малявки, небось пристают к тебе на прогулке: «Папочка, купи нам жвачку». Хочешь пари, Россо? — сказал он и обернулся к Ранатти.
— В чем дело? — спросил мужчина, лицо его побелело, челюсть задергалась.
— Отвечай! — приказал Симеоне. — Есть у тебя дети? Жена?
— Пойду-ка я отсюда, — сказал тот и шагнул к Симеоне, но был отброшен к стене.
— Это уже лишнее, — сказал Гэнт, встав на самом пороге.
— Я грубить не собираюсь, — сказал Симеоне. — Просто хочу узнать, есть у него жена да детишки? У них почти всегда бывают. Что скажешь, приятель?
— Да, конечно. Только зачем вам меня арестовывать? Господи, я же ничего не сделал, — говорил он, пока Симеоне, сложив ему руки за спину, надевал наручники.
— Всегда цепляй на них браслеты. Всегда. И никаких исключений. Голуби хороши лишь окольцованные, — улыбнулся Рою Симеоне.
Когда они выходили из парка, Рой пристроился сзади к Гэнту.
— Ну как тебе эта работка, малыш? — спросил тот.
— Не больно-то приятна, — ответил Рой.
— Взгляни вон туда, — сказал Гэнт и указал пальцем на пруд, где у самой кромки воды быстро семенил по берегу стройный юноша в кофейного цвета штанах в обтяжку и в кружевной оранжевой рубашке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143