Его английский тоже был хорош, но чувствовался акцент уроженца Эль-Пасо в Техасе, от которого он так и не смог до конца избавиться.
– Где ты весь день пропадал? – спросил я, бросая в автомат десятицентовик и ставя перед Круцом новую чашку кофе, без сливок и с двойным сахаром.
– Ну и сукин ты сын, – отозвался он. – Я, видите ли, где-то пропадал. Это тебя весь день разыскивали через коммутатор! Ты что, не знаешь, что маленькая дурацкая коробочка в твоей машине называется радио, и от тебя ждут, что ты будешь откликаться на вызовы и даже иногда выполнять то, что тебе поручат?
– Chale, chale. Хватит строить из себя сержанта, – сказал я. – Дай хоть немного расслабиться. Я так часто прыгал туда и обратно из этой черно-белой машины, что ничего не слышал.
– Ты так на всю жизнь останешься пешим участковым, – сказал он, покачивая головой. – Не умеешь пользоваться своим радио, и если бы твой лучший друг не был сержантом, твою толстую задницу давно бы уже поджарили.
– Угу, но друг-то у меня есть, – ухмыльнулся я, тыкая его пальцем в плечо. Круц ругнулся.
– Серьезно, Бампер, – продолжил он, опуская глаза, и ему вовсе не нужно было произносить это слово «серьезно», потому что он всегда делал так, когда он говорил серьезно. – Серьезно, шеф просил меня попросить тебя, чтобы ты обращал чуть побольше внимания на радио. Он слышал, как многие молодые жалуются, что им вечно приходится выезжать на вызовы в твой округ, потому что ты слишком много расхаживаешь и не откликаешься на вызовы.
– Вот чертовы бездельники, – вспылил я, – да они и представления не имеют, о чем болтают. Видел я этих современных новобранцев, как они раскатывают по улицам, строят глазки каждой смазливой девице и боятся надеть фуражку, чтобы не повредить прическу. Зараза, да я сам видел, как один молоденький такой сопляк сидел в патрульной машине и что-то прыскал себе на волосы! Клянусь тебе, Круц, большинство из этих молодых котов не отличит своей задницы от подгоревшего печенья.
– Знаю, Бампер, – сочувственно кивнул Круц. – Да и шеф знает, что целый отряд молодняка не сделает и половины той полицейской работы, с которой справляетесь вы, ветераны. Именно поэтому никто и не предъявляет тебе претензий. Но все-таки, hombre, ты хоть иногда должен отвечать на вызовы, а не разгуливать по участку.
– Знаю, – ответил я, глядя на свой кофе.
– Просто оставайся подольше на приеме.
– Ладно, ладно, macho. Заимел huevos de oro.
Закончив давить на мою любимую мозоль, Круц улыбнулся. Он был единственный, кто вообще придирался ко мне или указывал, что мне следует делать. Когда кому-либо в голову приходили подобные идеи, они говорили на эту тему с Круцем, и если тот решал, что мне следует узнать мнение того человека обо мне, доводил дело до конца. Все полагали, что к словам Круца я прислушаюсь.
– Не забудь, loco, сегодня ты приглашен к нам на обед.
– Разве я способен позабыть об обеде в твоих хоромах?
– Ты уверен, что Кэсси не сможет прийти с тобой?
– Она, конечно, пришла бы, если б могла. Ты же знаешь, в пятницу она последний день работает в школе, и в ее честь там устраивают небольшую вечеринку. Там она просто обязана быть.
– Понятно, – сказал Круц. – А когда она перебирается на север? Уже решила?
– Упакуется и уедет на следующей неделе.
– Не знаю, почему ты сейчас не возьмешь отпуск и не поедешь вместе с ней. Какой смысл ждать до конца месяца? Отпускные не стоят нескольких недель разлуки с ней, верно? А ты не боишься, что она придет в себя да призадумается, чего ради ей выходить замуж за старого хрыча Бампера Моргана?
Я сам удивился, почему я не сказал Круцу, что именно так и решил поступить. Какого черта держать все в секрете? Пятница будет моим последним рабочим днем. А отпускные меня никогда не волновали. Действительно, чего я боюсь, раз молчу?
– Так странно будет взять и все бросить, – пробормотал я, уткнувшись в чашку с кофе.
– Я рад за тебя, Бампер, – сказал Круц, приглаживая худыми пальцами густые седые волосы. – Не будь у меня столько детей, я бы тоже бросил все к чертям, клянусь. Я рад, что ты уходишь.
В последние несколько лет мы с Круцем много раз говорили об этом, даже еще раньше, чем появилась Кэсси, и стало неизбежным, что я на ней женюсь и, вероятно, уйду в отставку после двадцати лет службы, а не останусь служить тридцать, как придется сделать Круцу. Теперь же, когда пришло время решать, создалось впечатление, словно мы никогда это и не обсуждали. Все это было чертовски странно.
– Круц, я уезжаю в пятницу, – выпалил я. – Скоро повидаюсь с Кэсси и скажу ей, что увольняюсь в пятницу. К чему ждать до конца месяца?
– Вот здорово, 'mano! – просиял Круц. Вид у него был такой, словно он сейчас вскочит и завопит, как он всегда делал в подпитии.
– Прямо сегодня и скажу. – Почувствовав облегчение, я допил кофе и поднялся, собираясь уходить. – И пусть меня побьют, но я собираюсь целый месяц бить баклуши. Надо же отдохнуть в свое удовольствие, прежде чем переходить на новую работу.
– Правильно! – отозвался Круц, глядя на меня счастливыми глазами. – Если хочешь, сиди на своей толстой nalgas хоть целый год. Они хотят, чтобы ты работал у них шефом безопасности. Так пусть подождут. Будешь получать сорок процентов зарплаты каждый месяц, Кэсси нашла себе хорошую работу, да и счет в банке у тебя неплохой, верно?
– Еще какой неплохой! – отозвался я, шагая к выходу. – Мне не было нужды тратить много денег, имея участок и все прочее.
– Ш-ш-ш-ш! – усмехнулся Круц. – Ты разве не слышал? Мы ведь новое поколение профессионалов. Мы не принимаем знаков благодарности.
– Кто это тут говорит о благодарности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100