Конечно же, в Институте не знали, что он попал в аварию, и Клаудия рассеянно выслушала приличествующие случаю соболезнования.
Мучившие ее загадки были разрешены смуглым красавцем с ухоженными усами и пронзительными зелеными глазами.
– Мое имя – Франко Гримальди, – представился он, возникнув однажды утром на пороге квартиры Алекса. На вид ему было около пятидесяти, однако одет он был вызывающе ярко: в голубой блейзер кашмирской шерсти с шейным платком, вельветовый жилет и серые брюки. На пальцах его мерцали массивные золотые перстни.
– Алекс много о вас рассказывал, – заявил Гримальди.
– А вы хорошо его знаете?
Они продолжили разговор уже в гостиной, закрыв ведущую в спальню дверь.
– Очень хорошо, – Гримальди неловко замолчал, затем заговорил откровенно: – Я работаю в американской разведке. В Париж мы прилетели на одном самолете с Алексом.
Клаудия подозрительно смерила его взглядом. Гримальди нисколько не соответствовал ее представлениям о секретных агентах.
Потом он поведал ей жуткую историю Дмитрия, брата Алекса, безжалостного убийцы из КГБ, рассказал о внезапной любви Алекса к русской девушке Татьяне Романовой, об их бегстве в Брюссель, куда они уехали, опасаясь мести Дмитрия, прежнего любовника Татьяны. По словам Гримальди, ему потребовалось всего несколько дней, чтобы приготовить необходимые для их возвращения в Америку документы.
– Но Дмитрий выследил их, – продолжал он. – Он приехал в Брюссель, проник в квартиру, где скрывалась Татьяна, и задушил ее.
Клаудия вздрогнула; перед глазами ее возникло лицо Дмитрия, обнимавшего свою Татьяну на Елисейских полях.
– Я никогда не прошу себе этого, – сказал Гримальди, отворачиваясь. – Я отвечал за ее безопасность и не сумел уберечь. Она погибла из-за моей беспечности.
Клаудия стиснула зубы. Безусловно, это была трагическая история, однако она ни на секунду не забывала о том, что Гримальди рассказывает о любовнице ее Алекса. О женщине, которая могла отнять у нее Алекса.
Потом Гримальди рассказал ей, как Алекс прыгнул в машину и помчался в Париж, горя жаждой мщения, как он пытался вломиться в здание, где работал Дмитрий, и убить его.
– То, что произошло с ним, – это не обычное уличное происшествие, – заметил он, на мгновение встретившись взглядом с глазами Клаудии. – Русские пытались разделаться с ним, и он уцелел только чудом.
– А где были вы, когда он попал под машину? Вы ведь пообещали охранять и его тоже.
– Мы пытались, – вздохнул Гримальди, – но он был совершенно неуправляем. Он действовал как одержимый и метался по всему Парижу. К тому же у наших людей строгие инструкции – держаться подальше от зданий, которые принадлежат русским. Любое столкновение могло привести к международным осложнениям.
Клаудия нахмурилась. Объяснение Гримальди прозвучало как пустая отговорка. К тому же к этому времени она пришла к выводу, что Гримальди, пожалуй, нисколько ей не симпатичен, уж слишком ненадежным и скользким он казался.
В дальнейшем разговоре Гримальди упомянул, что на следующей неделе он возвращается в Вашингтон, и предложил Клаудии отвезти Алекса домой.
– В Париже ему находиться все еще небезопасно, – предупредил он. – Мы считаем, что Дмитрий Морозов вернулся в Москву, однако наверняка нам неизвестно. Даже если он сам вернулся в СССР, я не сомневаюсь, что он может приказать своим людям убить Алекса. За этой квартирой, правда, присматривают, однако то же самое было и в Брюсселе. Я не хочу больше рисковать.
И Гримальди предложил Клаудии помочь переправить Алекса в Нью-Йорк.
Клаудия слушала его и молчала. Она была потрясена. Этот зеленоглазый щеголь расселся перед ней в кресле и без тени смущения рассказывал ей о страстной любви ее Алекса к другой женщине, из-за которой он чуть было не погиб.
“Он никогда бы не поступил так ради меня, – подумала она неожиданно. – Он никогда не боролся ради того, чтобы завоевать меня, я всегда была для него чем-то само собой разумеющимся”.
Ни разу в жизни ее никто так не унижал, однако она не собиралась показывать своей обиды. Все время, пока Гримальди рассказывал об измене ее любимого, Клаудия с вызовом глядела на этого разодетого господина, стараясь дать ему понять, что ни в чьей жалости не нуждается.
– Спасибо, – сказала она и встала. Гримальди после некоторого колебания тоже поднялся.
– Я останусь с Алексом до тех пор, пока он не оправится. Затем я отвезу его домой. Спасибо за то, что предложили мне помощь, но я справлюсь сама.

* * *

Через три недели такси доставило Клаудию и Алекса в аэропорт имени Шарля де Голля, где они сели на рейс авиакомпании “Эйр Франс” до Нью-Йорка. Алекс был все еще очень слаб, большую часть времени он молчал, отвечая на вопросы Клаудии простыми односложными словами. Так он вел себя начиная с того момента, как пошел на поправку. Упорно отказываясь общаться с ней, он всякий раз замыкался в себе, а их прежняя близость исчезла. Несмотря на то, что Клаудия избегала упоминать имена Татьяны и Дмитрия, в ответах Алекса слышался отзвук его сокровенных мыслей.
“Как он изменился!” – не раз думала Клаудия. Живая непосредственность и заразительный смех Алекса пропали, а в улыбке больше не было теплоты, так хорошо ей знакомой. Взгляд Алекса тоже стал жестким, почти жестоким, а возле рта залегли две глубокие складки.
“Вот и настал конец нашей любви”, – думала Клаудия. Глядя на сидевшего рядом с ней совершенно постороннего, чужого человека, она с горечью призналась себе, что между ними не осталось больше ничего общего, что связывало их когда-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195