Команда, однако, любила добродушного доктора, хотя оперировал он не всегда твердой рукой.
– Да, сэр? – И тут Поллит увидел яйцо. – Боже правый!
– Драконье, не так ли? – спросил Лоуренс, стараясь не слишком выказывать свое торжество.
– Безусловно, капитан. Это по одной только величине видно. – Врач вытер руки о фартук и снял сверху еще немного соломы. – Смотрите, оно совсем твердое. Не знаю, что они себе думали, находясь так далеко от земли.
Эти слова не внушали особой бодрости.
– Твердое? – резко повторил Лоуренс. – Что это значит?
– Да то, что детеныш вот-вот вылупится. Для пущей уверенности мне надо заглянуть в книги, но в «Бестиарии» Бадка, насколько я помню, сказано: когда скорлупа затвердеет полностью, выхода следует ждать примерно через неделю. Великолепный экземпляр! Пойду принесу свою мерную ленту.
Он поспешил прочь, а Лоуренс, став вплотную к Гиббсу и Райли, проговорил тихо, чтобы никто другой не услышал:
– До Мадейры нам даже с попутным ветром идти три недели, так?
– В лучшем случае, сэр, – кивнул Гиббс.
– Ума не приложу, как их занесло сюда с таким грузом, – сказал Райли. – Что вы намерены предпринять, сэр?
Первоначальная радость Лоуренса постепенно переходила в испуг. Он тупо смотрел на яйцо, которое даже при тусклом свете фонаря излучало теплое мраморное сияние.
– Будь я проклят, Том, если знаю. Для начала, пожалуй, верну шпагу французскому капитану: теперь я понимаю, за что он так дрался.
Впрочем, Лоуренс, конечно же, знал, что делать. Сложившаяся ситуация позволяла принять только одно, хотя и малоприятное решение. Он наблюдал за переносом ящика на «Надежный» – единственный мрачный человек среди общего веселья, не считая французских офицеров. Он позволил им свободно передвигаться по шканцам, и французы следили за процедурой оттуда. Все англичане, не занятые делом, многозначительно ухмылялись и подталкивали друг друга, давая бесчисленные советы потным носильщикам.
Яйцо благополучно переместили на палубу английского корабля, и Лоуренс простился с Гиббсом.
– Пленных я оставляю с вами, чтобы не натворили глупостей, пытаясь отбить яйцо. Старайтесь по возможности не отставать от нас. Если все-таки придется расстаться, встретимся на Мадейре. От всего сердца поздравляю вас, капитан. – Лоуренс потряс руку первому лейтенанту.
– Благодарю вас, сэр. Я стольким обязан… – Но красноречие, которое никогда не было сильной стороной Гиббса, изменило ему окончательно – он только и мог, что улыбаться Лоуренсу и всему остальному миру, столь щедро его одарившему.
Корабли стояли рядом, и Лоуренсу не пришлось брать шлюпку – он просто перескочил с борта на борт, воспользовавшись накатившей волной. Райли и другие офицеры уже проделали этот маневр. Дав приказ ставить паруса, Лоуренс тут же сошел вниз, чтобы в одиночку сразиться с трудной задачей.
За ночь он так ничего больше и не придумал, и утром, смирившись с неизбежностью, собрал в своей каюте всех лейтенантов и мичманов. Они явились, отмытые дочиста и взволнованные: такого собрания на корабле еще не случалось, и каюта всех едва-едва вмещала. Те, кто знал за собой ту или иную провинность, смотрели с беспокойством, прочие – с любопытством. Один только Райли, подозревавший, как намерен поступить капитан, был встревожен по-настоящему.
Лоуренс откашлялся. Он велел убрать письменный стол со стулом, чтобы очистить место, но оставил на полке под бортовыми окнами чернильницу, перо и бумагу.
– Джентльмены, – начал он, стоя, – вы все уже слышали о найденном на трофейном корабле драконьем яйце. Мистер Поллит подтвердил, что оно драконье.
За этим последовали новые тычки и улыбки, а маленький мичман Баттерси произнес своим звонким дискантом:
– Поздравляю, сэр! – Остальные поддержали его веселыми возгласами.
Лоуренс нахмурился. Он хорошо понимал их и чувствовал бы то же самое, будь обстоятельства хоть немного иными. Такое яйцо стоило в тысячу раз больше, чем на вес золота; если его благополучно доставят на берег, свою долю получит каждый, а самый большой пай достанется капитану.
Судовой журнал «Амитье» французы выбросили за борт, но матросы вели себя менее сдержанно, чем офицеры. Их жалобы помогли Уэллсу понять, отчего фрегат так задержался в пути. Команда страдала от лихорадки, корабль больше чем полмесяца болтался в штилевой полосе, течь в трюме с пресной водой заставила ввести водяной паек. Наконец налетел шторм, с которым пришлось встретиться и «Надежному». Словом, «Амитье» сильно не повезло, и Лоуренс не сомневался, что его собственные суеверные матросы сочтут причиной всех бед яйцо, перенесенное теперь на борт «Надежного».
Поэтому следует приложить все старания, чтобы скрыть от них печальную историю французского корабля.
– К несчастью, – продолжил он, когда тишина снова восстановилась, – французов в этом рейсе постигла крупная неудача. «Амитье» должна была прийти в порт еще месяц назад, если не раньше, и задержка оказалась фатальной. – Видя вокруг недоуменные взгляды и растущее беспокойство, Лоуренс завершил: – Короче говоря, джентльмены, детеныш вылупится из яйца в ближайшее время.
Возобновившийся ропот говорил о разочаровании. Слышались даже тихие стоны. В другое время Лоуренс пожурил бы виновных, но теперь решил – пусть их. Скоро они еще и не так застонут. Это им пока еще невдомек – пока они просто прикидывают в уме стоимость яйца против куда более низкой стоимости дикого новорожденного дракона.
– Возможно, не все из вас сознают, – сказал он, усмирив ропщущих взглядом, – в каком плачевном положении находятся воздушные силы Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13