- Дедушка Кентл стоит в этом углу и ждет своей очереди.
- Ничего, это рил для шести человек, скоро кончат, - утешил Доктор.
- Да почему бы нам не войти, хоть пляшут, хоть нет? Они же сами нас позвали, - сказал Сарацин.
- Ни в коем случае, - властно сказала Юстасия, быстро расхаживая между домом и калиткой, чтобы согреться. - Вломиться во время танца, помешать гостям - это невежливо.
- Вот еще командир выискался, - проворчал Доктор. - Думает, он важная птица, оттого что чуточку больше учился, чем мы.
- Иди ты - знаешь куда! - отрезала Юстасия.
Трое или четверо парней в это время перешептывались, потом один обратился к ней.
- Можно вас спросить? - сказал он мягко. - Ведь вы мисс Вэй? Да? Нам думается, что это так.
- Можете думать, что вам угодно, - с расстановкой проговорила Юстасия. - Но порядочный мужчина не станет распускать сплетни про девушку.
- Мы никому не скажем, мисс. Честное слово.
- Спасибо, - ответила она.
Тут скрипки пронзительно взвизгнули на финальной ноте, а серпент издал напоследок такой густой рев, что крыша едва не взлетела на воздух. Когда по наступившей в доме сравнительной тишине актеры заключили, что танцующие сели отдохнуть, Рождественский Дед выступил вперед, поднял щеколду и просунул голову в дверь.
- А, комедианты, комедианты пришли! - вскричали разом несколько гостей. - Очистить место для комедиантов!
Тогда согбенный Рождественский Дед окончательно протиснулся в комнату; помахивая своей огромной дубинкой и жестами указывая, где быть публике, а где сцепе, он в бойких стихах уведомил собравшихся, что вот он, Рождественский Дед, прибыл, - рады не рады, а принимайте, - и закончил свою речь так:
Место нам, место для представленья,
Здесь сейчас будет кровавое сраженье,
Нынче на святках, как и в старые года,
О святом Георгии пойдет у нас игра.
Гости тем временем рассаживались в одном конце комнаты, скрипач подтягивал струну, серпентист прочищал амбушюр. Наконец игра началась.
Первым вошел Храбрый солдат, выступающий на стороне святого Георгия:
- Вот я, Храбрый солдат, по прозвищу Рубака, - начал он и закончил свою речь тем, что бросил вызов неверным, после чего полагалось явиться Юстасии в роли Турецкого рыцаря. До сих пор она, вместе с другими еще не занятыми актерами дожидалась в лунном свете, заливавшем галерейку. Теперь без промедления и без всяких видимых признаков робости она вошла и заговорила:
Вот я - Рыцарь турецкий - стою пред тобою,
В Турции выучен ратному бою.
Лучше смирись, не то голову с плеч
Срежет тебе мой сверкающий меч!
Декламируя, она высоко держала голову и старалась говорить как можно грубее, - под покровом лат и шлема она чувствовала себя в безопасности. Но необходимость все время следить за собой, чтобы не сделать промаха, новизна обстановки, мерцание свечей, свисающие на глаза лепты забрала - все это мешало ей сколько-нибудь ясно разглядеть присутствующих. По ту сторону стола, на котором стояли свечи, маячили какие-то лица - вот и все, что она увидела.
Меж тем Джим Старкс, он же Храбрый солдат, выступил вперед и, сверкая глазами на Турка, произнес:
Еще увидим, кто из нас двух смирится.
Обнажай-ка меч и давай биться!
И они стали биться: и Храбрый солдат очень эффектно пал от поразительно слабого удара Юстасии - Джим Старкс в своем артистическом рвении грохнулся со всего роста о каменный пол с такой силой, что только чудом не вывихнул себе плечо. Затем после нескольких и довольно-таки слабо прозвучавших реплик Турецкого рыцаря и его похвальбы, что он точно так же разгромит святого Георгия и всю его рать, на сцепу торжественно вступил сам святой Георгий, победоносно размахивая мечом:
Вот я, святой Георгий, великий воитель,
Веры Христовой защитник и покровитель,
Злого дракона, грозу Египта, в бою я сразил
И тем сердце красавицы Сабры, царской дочери, покорил.
Кто из смертных столь дерзостно мнит о себе,
Что равняться со мною задумал в борьбе?
Это был тот самый юноша, который первым узнал Юстасию, и теперь, когда она, в облике Турка, отвечала ему с надлежащим вызовом и тотчас вступила в бой, он всеми силами старался как можно деликатнее действовать мечом. Будучи ранен, рыцарь упал на одно колено, согласно ремарке. Тотчас появился Доктор и восстановил его силы, дав ему отпить из своей бутылки, и бой возобновился, причем Турок слабел постепенно, пока не испустил дух, - одним словом, его умирание в этой старинной драме было столь же затяжным, как, но слухам, и у его тезки в паши дни.
Это ступенчатое склонение к земле и было отчасти причиной, почему Юстасия решила, что роль Турецкого рыцаря, хотя не самая короткая, будет для нее наиболее подходящей. Внезапный переход из вертикального положения в горизонтальное, как у других участников сражения, которые валились наземь, как бревна, для девушки был бы неизящен и неприличен. Гораздо удобнее было умирать, как полагалось Турку, - мало-помалу и с расстановкой.
Теперь Юстасия была среди убитых, однако не лежала плашмя на полу, как другие, ибо изловчилась скончаться в полусидячем положении, прислонясь спиной к футляру стоячих часов, так что голова ее достаточно возвышалась над полом. Игра продолжалась с участием святого Георгия, Сарацина, Доктора и Рождественского Деда, и Юстасия, больше не занятая в пьесе, впервые могла спокойно оглядеть комнату и поискать среди зрителей того, кто ее сюда привлек.
ГЛАВА VI
ОНИ ВСТРЕЧАЮТСЯ ЛИЦОМ К ЛИЦУ
В комнате еще раньше все было переставлено для танцев - большой дубовый стол был отодвинут к камину и загораживал его, словно бруствер. По обоим концам стола, позади него и в каминной нише сидели гости, многие еще раскрасневшись и запыхавшись после пляски;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140