- Но почему же? - повторял он, уже отчаявшись достичь ее и не двигаясь с места, но глядя на нее поверх куста.
- Потому что я не люблю вас.
- Да... но...
Она подавила зевок, чуть заметно, так, чтобы это не показалось невежливым. - Я не люблю вас, - повторила она.
- А я люблю вас, и если я вам не противен, что ж...
- О, мистер Оук! Какое благородство! Вы же сами потом стали бы презирать меня.
- Никогда! - вскричал Оук с таким жаром, что, казалось, вслед за этим вырвавшимся у него словом он сейчас и сам бросится прямо через куст в ее объятия. - Всю жизнь теперь - это уж я наверняка знаю, всю жизнь я буду любить вас, томиться по вас и желать вас, пока не умру: - В голосе, его слышалось глубокое волнение, и его большие загорелые руки заметно дрожали.
- Конечно, ужасно нехорошо ответить отказом на такое чувство, промолвила не без огорчения Батшеба, беспомощно оглядываясь по сторонам, словно ища выхода из этого морального затруднения. - Как я теперь раскаиваюсь, что побежала за вами! - Но, по-видимому, она была не склонна долго огорчаться, и лицо ее приняло лукавое выражение. - Ничего у нас с вами не получится, - мистер Оук, - заключила она. - Мне нужен такой человек, который мог бы меня укротить, очень уж я своенравна, а я знаю, вы на это не способны.
Оук стоял, опустив глаза и уставившись в землю, словно давая понять, что он не намерен вступать и бесполезные пререкания.
- Вы, мистер Оук, - снова заговорила она каким-то необыкновенно рассудительным и не допускающим возражений тоном, - в лучшем положении, чем я. У меня нет ни гроша за душой, я живу у тети, просто чтобы не пропасть с голоду. Я, конечно, образованнее вас - но я вас нисколечко не люблю. Вот вам все, что касается меня. Ну, а что касается вас, - вы только что обзавелись фермой, вам, по здравому смыслу, если уж вы задумаете жениться (что вам, конечно, сейчас ни в коем случае не следует делать), надо жениться на женщине с деньгами, которая могла бы вложить, капитал в вашу ферму, сделать ее гораздо более доходной, чем она сейчас.
Габриэль смотрел на нее с нескрываемым восхищением и даже с некоторым изумлением.
- Так ведь это как раз то, о чем я сам думал, - простодушно признался ан.
Габриэль обладал некоторым излишеством христианских добродетелей, - его смирение и избыток честности сильно вредили ему в глазах Батшебы. Она, по-видимому, никак не ожидала такого признания.
- Тогда зачем же вы приходите беспокоить меня зря? - вскричала она чуть ли не с возмущением, и щеки ее вспыхнули, и алая краска разлилась по всему лицу.
- Да вот не могу поступать так, как, казалось бы...
- Нужно?
- Нет, разумно.
- Ну вот вы и признались теперь, мистер Оук! - воскликнула она еще более заносчива, презрительно качая головой. - И вы думаете, после этого я могла бы выйти за вас замуж? Ну, уж нет.
- Неправильно вы все толкуете! - не выдержав, вспылил Габриэль. Оттого только, что я чистосердечно открылся вам, какие у меня были мысли, а они у всякого были бы на моем месте, вы вдруг почему-то кипятитесь, вон, даже все лицо заполыхало, и накидываетесь на меня. И то, что вы для меня не пара, - тоже вздор! Разговариваете вы, как настоящая леди, все это замечают, и ваш дядюшка в Уэзербери, слыхать, крупный фермер, такой, что мне за ним никогда не угнаться. Разрешите мне прийти к вам в гости вечером, или, может быть, пойдемте погулять в воскресенье. Я вовсе не настаиваю, чтобы вы так сразу решили, если вы колеблетесь.
- Нет, нет, не могу. И не уговаривайте меня больше. Я вас не люблю и... это было бы смешно, - сказала она и засмеялась.
Кому приятно, чтобы его подымали на смех и потешались над его чувствами!
- Хорошо, - сказал Оук твердо и с таким видом, как будто для него теперь не осталось ничего другого, как только дни и ночи черпать утешение в Екклезиасте. - Больше я вас просить не буду.
ГЛАВА V
БАТШЕБА УЕХАЛА. ПАСТУШЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ
Когда до Габриэля дошли слухи, что Батшеба Эвердин уехала из здешних мест, это известие оказало на него такое действие, какое, наверно, показалось бы неожиданным всякому, кому не случалось наблюдать - чем с большим жаром мы от чего-либо отрекаемся, тем менее действенно и бесповоротно наше отреченье.
Многим пришлось испытать на себе, что дорога, которой можно уйти от любви, гораздо трудней той, что ведет к ней. Иной человек, запутавшись, вступает в брак, рассматривая это как способ полегче выпутаться, но и этот способ, как мы знаем, не всегда помогает. Исчезновение Батшебы предоставляло Оуку счастливую возможность воспользоваться способом разлуки, который для людей некоего определенного склада оказывается как нельзя более действенным, а других побуждает идеализировать отсутствующий предмет любви, в особенности тех, чье чувство, - казалось бы, спокойное, ровное, - пустило глубоко прочные, невидимые ростки. Оук принадлежал к разряду уравновешенных людей и чувствовал, что его тайное влечение к Батшебе теперь, когда она уехала, разгорается еще сильнее - вот и все. Дружественные отношения с ее теткой были пресечены в самом зародыше его неудачным сватовством, и все, что Оук знал о Батшебе, доходило до него стороной. Говорили, что она уехала в селение Уэзербери, в двадцати милях отсюда, но уехала ли она погостить или навсегда, Оук так и не мог дознаться.
У Габриэля были две собаки. Старший пес Джорджи, с черным, как деготь, кончиком носа, выступавшим из узенькой каемки голой розоватой кожи, был лохматый пес с длинной шерстью, цвет которой, переходя от пятна к пятну, в общем сливался в белый с грифельно-серым; но с годами серый цвет в верхних слоях шерсти выцвел и вылинял от солнца и дождя и стал красновато-бурым, как если бы синяя краска, входящая в состав серого, поблекла, как индиго на некоторых картинах Тернера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22