К нему секунду спустя присоединилась мамаша.– Как они все смешно перекручивают! – произнесла в сторону блондина мамаша. – На днях объясняю ему геометрические фигуры. Рисую, значит, треугольник, прямоугольник. А он мне говорит: «Мама, а бывает кругоугольник?»Представляешь, что отчебучил?– Смешно, – согласился Сергей.– А то как-то ему страшно понравились такие слова, как «полдничает», «столярничает», «огородничает» – отец мой столяр. Так я как-то звоню и спрашиваю: «А чем дедушка сейчас занимается?» А Игорек мне на это: «А дедушка туалетничает».Мамаша снова засмеялась. Сергей тоже заулыбался. Из купе в коридоре появилась Ира – та девушка, которую он «отбил» поздней ночью у чеченца. Увидев Сергея, она вначале хотела было вернуться обратно, но передумала и, прошмыгнув мимо него, скрылась в тамбуре. Сергей, не осознавая еще, что делает, последовал за ней. Когда он дернул дверь тамбура, девушка с опаской отскочила к стене.– Что тебе надо? – стараясь говорить с напором, даже с вызовом, произнесла она.– Не знаю, – угрюмо сознался Сергей.Что-то болезненное влекло его к этой девчонке. И не одно только имя Ира.Девчонка в поезде чем-то – он не сразу сообразил чем – была похожа на его маленькую Ирку. Нет, не внешностью, а той бесшабашной непосредственностью, которая сквозила во всем: в ее манере говорить, в размашистых, постоянно жестикулирующих руках, в усмехающихся губах.«Зачем я пошел за ней?» – почувствовал Сергей снова нарастающий гул в ушах и первый, еще легкий спазм в голове.Он пристально, в упор разглядывал девушку, словно экспонат. И в этом было что-то ненормальное, патологическое и странное. Девушка начала ерзать. Не то чтобы ей было страшно, но как-то не по себе. Она не понимала хода мыслей блондина. Не знала, что он может предпринять в следующий момент. А любая непредсказуемость в поведении человека, по крайней мере, всегда неприятна. И еще это долгое вяжущее молчание. Ирина, нервно докуривая сигарету, снова предприняла попытку заговорить.– За что ты меня обозвал? Я разве тебе что-нибудь сделала? – спросила она.Блондин ничего не ответил. Но лицо его вдруг сделалось злобным, скулы резко очертились. И неожиданно подбородок дернулся. Потом мелко задрожал, передавая нервный импульс губам. И в следующую минуту парень самым детским образом расплакался, глядя на Ирину жалкими глазами. От такого ужаса она на миг застыла на месте. Потом дернулась к тамбурной двери, с силой оттолкнула совершенно размякшего блондина и побежала к себе в купе.– Дурак! – успела она крикнуть парню на ходу, впрочем, беззлобно, скорее растерянно.«Да что же это со мной делается?» – утер слезы Сергей.– Так, давай быстренько в купе – к русской таможне подъезжаем, – заглянула в тамбур курносая проводница. – Это ты тут окурки набросал?– Нет, не я, – автоматически ответил Сергей, хотя тут же нагнулся и стал собирать разбросанные на полу сигаретные бычки.– Да ладно, чего ты! – удивленно сказала ему проводница. – Оставь! Я сейчас быстренько веником сгребу!Сергей вернулся обратно в купе и уселся прямо на постель к чеченцу. Тот отодвинулся чуть в сторону, но недовольства не выразил."Это плохо, это очень плохо, – думал Сергей. – Это сильно мешает работе.Последствия контузии, что ли. Врачи сказали – ничего страшного, а выходит – вон как. Нет, надо взять себя в руки. Сегодня я должен быть начеку".– Ну а в Москве что делать будешь? – продолжая разговор, обратился к Аслану Васечка.– Торговать пойду, что еще мне делать? Деньги надо заработать – у меня мать, отец, четыре младших брата, две сестры. В ауле там остались. Есть нечего.Боимся бомбежек.– А зачем воевать тогда начали? – Встряла в разговор женщина.– За свою независимость, за правое дело! – ответил чеченец. – Мы хотим, чтоб все по-честному было. Вы с нами хорошо, тогда и мы с вами по-хорошему. С нами плохо, и мы тем же отвечаем. Все по справедливости.– Фигня все это. С вами хоть по-хорошему, хоть по-плохому – все равно вы человеческий язык не понимаете, – тихо вступил в разговор Сергей.– Зачем так говоришь? У нас шариат есть, мы в Аллаха верим, боимся его кары, – возмутился Аслан.– Шариат, говоришь? – усмехнулся Сергей. – Да у вас для своих один шариат, а для чужих – совсем другой. Противоположный. Руби головы Неверных! Такой вам Аллах шариат завещал для неверных?– Что ты говоришь? – вспылил чеченец. – Ты Коран читал? Ты народ наш видел?– Мстительный и кровожадный народ у вас. Зверье, одним словом! – перебил его блондин. – И пока вас не сотрешь с лица земли, вы не успокоитесь.Аслан злобно засопел, но ничего не ответил. Он сидел в углу у окна и свирепо смотрел на Сергея, казалось, еще немного – и чеченец вцепится блондину в глотку.– У каждой нации есть что-то хорошее, а что-то Плохое! – попробовала выступить в качестве миротворца женщина. – Чего ты так на него взъелся?– А вы знаете, как они пытают наших ребят? – повернулся к ней блондин. – Как режут им уши, носы, снимают скальпы? Как на части рубят – при своих же детях. А те, маленькие звереныши, уже с детства впитывают запах крови.– Да где ты сказок таких наслушался, парень? – тяжко вздохнул Вася.– Телевизор надо чаще смотреть, дядя! И газеты читать, – нехорошо улыбнулся Сергей.Поглощенные разговором, они не заметили, как плавко остановился поезд.– Документики, пожалуйста, – послышалось из коридора вагона.Российские пограничники и таможенники были более доверчивы к пассажирам, чем украинские. У большинства документы проверяли бегло, а вещи осматривали выборочно. В основном у одиноких мужчин молодого и среднего возраста. Более пристально осматривали лиц кавказской национальности, да и то не всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101