– Ксюша, ну открывай! Я же знаю, что ты там.Она отдернула занавеску и показала Роману, чтобы он уходил.– Ну не валяй дурака! – обрадовался появившейся в окне Оксане парень. – Мы же опоздаем.– Куда опоздаем? – не сразу поняла она.– Ну ты даешь, Оксанка! Сама же просила на «Дон Кихота». Так я взял билеты в Станиславского и Немировича, – Роман с силой припечатал два билета к стеклу кассы. – Седьмой ряд, партер. Классные места."Как здорово, – подумала тогда Оксана. – Мой любимый «Дон Кихот».Да почему бы не посмотреть сейчас «Дон Кихота»? А уж потом пусть все будет, как будет. По крайней мере, свести счеты с жизнью она всегда успеет.Они сидели с Романом в мягких удобных креслах театра, а на сцене танцевала уже немолодая, хотя и куражливая Китри. И Оксана, глотая слезы в темноте, думала о том, что на ее месте могла бы танцевать сейчас она. Если бы не Олег, если бы не три месяца упоительного счастья и блаженства, за которые пришлось заплатить такой дорогой ценой! Хотя скажи Оксане, хотела бы она изменить свою жизнь, чтобы в ней не было Олега и тех трех месяцев их любви (а значит, и последствий от нее), не могла бы она ответить на этот вопрос.Хоменко сидел в театре совершенно счастливый от близости к Оксане. И невидящими, растерянными глазами смотрел на сцену. Роман водил Оксану на балеты не менее одного раза в неделю и честно высиживал с ней рядом все три акта, а то и четыре. Правда, время от времени он выходил в фойе покурить – прямо во время действия, но тем не менее всегда исправно возвращался и снова пялился на сцену, старательно пытаясь вникнуть в происходящее. Сейчас, ерзая на стуле, он наклонился к Оксане:– Ксюша, когда первый акт заканчивается?Она разочарованно посмотрела на него.– Нет-нет, мне очень интересно. Просто я хотел в буфете очередь занять. А то народу сегодня – потом не протолкнешься.– Минут десять еще, – шепотом ответила Оксана, тяжело вздохнув.– Тебе что взять? Пирожное, бутерброд, попить? – заботился Хоменко.– Да бери что хочешь. Дай хоть немного посмотреть!– Все-все. Мешать не буду. Смотри, Ксюшенька. – И Хоменко летел в буфет, чтобы «подкрепить» ее в антракте без очереди.Когда во втором отделении артистка затанцевала цыганский танец, который некогда Оксана репетировала с Олегом, то несостоявшаяся балерина заплакала.Хоменко растерянно взглянул на нее:– Ксюша, ну ты чего? Тебе не нравится? Нормально же танцует женщина. А то смотри, если не нравится, можно и домой пойти. Чего же зря себя насиловать.– Отстань, Роман, – беззлобно огрызнулась Оксана.Роман раздражал суетливой заботливостью и готовностью выполнять любое ее желание. Еще до заключительных аплодисментов он первым помчался в гардероб, чтобы не стоять в очереди за одеждой.– Тебе самому хоть понравилось? – спросила она его, когда они уже вышли на улицу.– Ага. А когда этот мужик в колготках ее подхватил, ой, Ксюша, я думал, он ее уронит.– Да, – задумчиво произнесла она. – Глисад – жэте, препарасьон – арабеск.И партнер берет ее в арабеске. Действительно, неудачная поддержка.Они вошли в метро. И там неожиданно Оксана села на лавочку, а когда подошел их поезд, не сдвинулась с места.– Ты чего, Ксюша? – растерялся Роман.– Я не поеду больше в общежитие.– Почему? – сел рядом с ней Хоменко.– Потому что… потому что. – И она, разревевшись, все рассказала Роману – и про недостачу, и про увольнение.– Подожди, – сделался серьезным Хоменко. – Плакать сразу не надо. Давай-ка сейчас поехали к Ларину. Все ему расскажешь. Он мужик понятливый, чего-нибудь придумает.– Да какой Ларин? Ты посмотри, который час! Работа уже давно закончилась.– Что ты! Сейчас идут квартальные отчеты – начальство до одиннадцати-двенадцати ночи сидит по кабинетам. Так что давай руки в ноги – и пошли.Ларин действительно оказался на работе. Он внимательно выслушал Оксану, которая рассказала о своих проблемах четко, спокойно, без слез. И, сам заварив чаю (секретарша была отпущена уже два часа назад), предложил его Оксане.Нашлась и коробка конфет, и даже пирожные – правда, не очень свежие.– Нет-нет, я сладкое не ем, – отказалась Оксана.– Что так? Такая ведь стройненькая. Фигуру беречь еще рано, – улыбнулся Ларин. – Впрочем, я сам сладкое не ем, а так – держу для посетителей.– А я сладкое всегда любила, но с детства приучила себе отказывать в этом, – сказала Оксана.– Это из-за балетного училища? – спросил Ларин.Виктор Андреевич заметил, как при упоминании училища девушка вздрогнула.– Откуда вы знаете про училище? – тихо спросила она.– Интересовался, – коротко ответил он.– Зачем?– Ну затем, что начальник должен знать о прошлом своих подчиненных. Может быть, чтобы лучше их понимать, а значит, и руководить. – Ларин обжигал губы горячим чаем, с интересом разглядывая сидящую перед ним девушку. – Вот мне, например, чрезвычайно любопытно узнать побольше о твоей прошлой жизни. Может быть, расскажешь?Оксана тут же отодвинула свою чашку в сторону и быстро встала.– Не надо копаться в моей прошлой жизни, – несколько грубовато сказала она.– Хорошо, не надо, значит, не надо.– Я пойду. Спасибо вам за все!– Да не за что! – Он встал из-за стола подать девушке плащ.Надев его, она развернулась попрощаться, и в этот момент Ларин увидел в ее глазах слезы.– Извините, – с чувством неловкости произнесла Оксана, – что-то целый день глаза на мокром месте. Ничего не могу с собой поделать.– Оно и понятно. Тяжелый день сегодня для тебя. Но теперь все будет хорошо.– Спасибо, – она снова всхлипнула.– Ну-ну, не надо плакать. – Он осторожно вытер своим платком ее слезы.Ларин неожиданно для себя почувствовал к этой девочке жалость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101