– Старший лейтенант вошел в роль воспитателя, впрочем, ему действительно был интересен этот замызганный парнишка.– А чем такая жизнь хуже вашей? – напористо возразил беспризорник.Саушкин хотел было тут же ответить парню – уверенно и строго, но, к своему удивлению, не нашел что сказать. Он посмотрел на своего коллегу лейтенанта Кокурина, сидящего за столом напротив и составляющего сейчас протокол о потере паспорта у гражданина с испуганным лицом. Кокурин тоже оторвался от своих бумаг и с интересом оглядел беспризорника.– Вот что в вашей жизни есть интересного? – продолжал «наезжать» на старшего лейтенанта мальчишка.– Во, слышал! – обратился к Кокурину Саушкин. – На философию жизни пацан тянет. У вас вот что интересного в жизни, лейтенант Кокурин? – голосом плохого репортера спросил Саушкин.– Сейчас вспомню – так у вас уши повянут! – заулыбался коллега Саушкина.– Ну а все-таки? – не отставал от Кокурина старший лейтенант.– Рыбалка. Мы вот с ребятами в прошлые выходные ломанули на Десну. Взяли водочки, пивка, девочек прихватили…– А, да ну тебя, – отмахнулся от Кокурина Саушкин. – Он шутит, – почему-то оправдался он перед пацаном. Тот хмыкнул. – Нет, но ты же понимаешь, – начал воспитательным тоном Саушкин. – У каждого нормального человека должен быть свой дом, должны быть всегда рядом близкие люди – родители…– Да было у меня все это, – некрасиво дрогнули губы у пацана.Саушкин понял – зацепил он мальчишку за больное.– Ничего интересного.– Ну а сейчас отправим тебя в колонию для малолетних – много ты там интересного найдешь? – стараясь продвигаться уже осторожнее в дальнейшем разговоре, спросил Саушкин.– По крайней мере, получше, чем дома, – насупился мальчишка.– Слушай, ты хоть свою фамилию и имя скажи, а то как-то неудобно разговаривать…– Ага, нашли лоха! А вы меня потом к родителям отправите! – усмехнулся юный беспризорник.– Ну что мне с тобой делать, а?– Что делать? – повторил парнишка. – А дайте мне закурить.– Еще чего? Сопляк!– Да бросьте вы. Все равно ведь знаете, что я курю. Так чего жлобствовать.– Ты у меня поговори, поговори, – пригрозил Саушкин. – И с чего это я должен знать, что ты куришь?– А вы в мои годы не курили? – не унимался мальчишка.– Да я в твои годы спортом занимался и в школе учился. Между прочим, без троек.– А я вот в первый раз закурил в восемь лет, – снова с интересом встрял в разговор лейтенант Кокурин. – С пацанами бычок, значит, нашли…– Слушай, Володя, занимайся лучше своим делом! – с раздражением перебил коллегу Саушкин и снова посмотрел на беспризорника. – Ладно, пацан, посидишь пока у нас. А я еще подумаю, что с тобой делать.Саушкин позвал дежурного, и мальчика увели. Следом за ним закончил свою работу и Кокурин.– Сейчас к дежурному, поставите здесь печать, – объяснил он человеку с испуганным лицом, отдавая заполненную бумагу.Тот, вежливо поблагодарив, покинул комнату. Кокурин с удовольствием отодвинул от себя бумаги и посмотрел на угрюмого Саушкина:– Сава, ну что ты с этим пацаном возишься? Сдал бы его в детприемник.Обычная история. Родители – алкоголики, ребенком не занимались…– Ладно, Володя, я сам решу! – снова перебил Кокурина старший лейтенант.Хотя еще не знал, будет ли он сам заниматься мальчиком или передаст его Хоменко, известному в отделении «защитнику детских душ».Дверь в этот момент распахнулась, и в кабинет втолкнули грязную, потрепанную алкоголичку неопределенного возраста. Следом за ней вошел улыбающийся лейтенант Кальмуцкий.– Господа, к нам дама! Прошу любить и жаловать, – отрекомендовал он задержанную.«Дама» находилась в изрядном подпитии и улыбалась беззубым ртом, туманно глядя то на Саушкина, то на Кокурина. Кокурин, паясничая, тут же вскочил и вытянулся по стойке «смирно».– Разрешите представиться, – галантно обратился он к «даме», – лейтенант Кокурин Владимир Александрович.– Вольно, – с удовлетворением икнула «дама» и, шатаясь и пуская пузыри, шагнула навстречу Кокурину.От нее повеяло мерзким запахом – «букет» с застоявшимся перегаром, давно не мытым телом и мочой.– Слушай, Боря, а ты не мог бы свою «даму» допросить где-нибудь в другом месте? – задохнулся от смрада Саушкин.– И в более интимной обстановке, – поддержал Кокурин.– Ладно, мужики, чего вы – впервой? И куда я ее? – Кальмуцкий придвинул «даме» стул, на который она тут же плюхнулась.Саушкин поднялся и направился к выходу.– Иди-иди, ты у нас женское общество на работе с трудом переносишь, – проводил его взглядом Кальмуцкий. – А я на женщин падок, – он игриво подмигнул с трудом удерживающей равновесие на стуле «даме».Но Саушкину уйти из кабинета не удалось. У двери его встретил дежурный и передал бумаги, которые срочно нужно было разобрать. Пришлось вернуться.– «Без женщин жить нельзя на свете, нет», – пропел усаживающемуся за свой стол недовольному Саушкину женолюб. – Ну что, милая, о чем ворковать будем?«Дама» долго оглядывала Кальмуцкого, пытаясь сфокусировать расползающийся образ милиционера. Потом вдруг спросила заплетающимся языком:– Слушай, а кто у вас здесь самый главный?– Вот он, – кивнул, усмехаясь, Кальмуцкий на Саушкина.– Слушай, – зашепелявила она, повернувшись к Саушкину. – За стакан красного тебе дам. Без балды, не пожалеешь. Я ведь еще сама ничего, – кокетливо сморщила она опухшее лицо и снова красноречиво икнула. – Глаз вырви, не вру.Кальмуцкий с Кокуриным закатились от смеха:– Ну, Саушкин, все бабы на тебя падают.Саушкин тут же выпалил:– Так, Боря, уведи ее отсюда. А то меня сейчас стошнит.– Ладно, – сжалился Кальмуцкий. – Пойдем, дорогая. Отоспишься хоть, а то проспаться и некогда, наверное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101