Плачу сейчас? Я стер с лица слезы. Действительно, плачу. Но почему?
И где?…
Я огляделся. Я уже не находился один вне пространства. Я находился один в…
Египетской галерее Британского музея.
Она была точно такой, какой я ее запомнил. Я стоял у того самого стеклянного ящика с саркофагом и иероглифами. Тот же запах, то же освещение. Все в точности такое же. И тут меня напугали.
— Ты в порядке, сынок? Потерял своего папочку?
Я посмотрел вверх. И вспомнил этого человека. Он был смотрителем египетских древностей. Именно он нашел меня, когда я был маленьким. Именно он взял меня за руку и повел искать папу.
— Идем, — сказал смотритель. — Поищем его. И протянул руку.
— Нет. — Я отпрянул. — Я уже не ребенок. И меня здесь нет.
И человек растворился. Прямо у меня перед глазами. Исчез.
То же самое случилось и с Египетской Галереей.
Я снова оказался один. Вне пространства. И тут до меня дошло. Одиночество смерти вдруг окружило меня и потекло во всех направлениях.
Я понял, что произошло.
И почему я здесь.
И почему со мной больше нет Барри.
Потому что его обязанности закончились. Потому что он опекает только живых.
А меня больше нет среди живых.
Билли Барнес убил меня.
Я мертв.
Скитаясь по пустыням

Без удачи,
Без воды,
Чертово солнце.
Знак беды.
Чертово золото, чертов тайник,
Трижды проклятый грузовик,
Чертова жадность — хоть босиком! —
Чертов вал, набитый песком,
Чертова тяга, чертова ось,
Чертов мой жребий — все вкривь да вкось!
Пивка бы дома… Эх, не срослось.
Шляюсь теперь по пустыням.

14
Если умеешь обращаться со словами, мысли осуществятся.
Джим Кэмпбелл

Я был мертв.
И зол.
Зол на то, что мертв. Взбешен тем, что мертв, и зол на живых. Я вспомнил, как в детстве болел ветрянкой. И это меня злило. Злили не боль или дискомфорт, а злили все остальные. Злили здоровые, злили те, у кого не было ветрянки. Я сидел у окна своей спальни и глазел на прохожих. Как смеют они быть здоровыми, когда я болею! Такая несправедливость меня злила.
Взрослея, мы привыкаем к несправедливостям жизни, воспринимаем их как само собой разумеющееся. Ничего другого не остается, как надеяться на свои силы и выжимать из этой жизни как можно больше. Но где-то в глубине мы все равно злимся, даже если не можем себе в этом признаться. Злимся, злимся.
Уж я— то точно злился.
А теперь, когда я умер, я разозлился еще больше.
Я не просто смотрел из окна спальни; мой взгляд не упускал ни одного живущего на свете. И богатого, и убогого. Я завидовал и злился на каждого из них. Потому что все они жили, как ни в чем не бывало, а я нет.
Но ни на кого я так не злился, как на Билли Барнеса.
Он виновен в моей смерти, и он ответит за это.
— Я найду его! — воскликнул я. — Настигну! Буду преследовать его, пока он не сдохнет, а затем встречусь лицом к лицу и разобью ему башку!
Мысль о вечной мести слегка меня позабавила, но затем мне в голову пришла другая мысль. Если я мертв, то где я? Не в аду, но и на рай это место определенно не похоже.
Значит, где-то между. Следовательно, Бог еще не решил, куда меня отправить. А раз так, надо поскорее избавится от злых мыслей и планов мщения и настроиться на более тихий и мирный лад.
Тогда я смогу предстать перед небесными обитателями в полной уверенности, что Билли Барнес получит свое сполна в горниле где-то на нижних этажах.
Эта мысль развеселила меня еще больше.
Но я тут же поперхнулся смехом. Это что же? Я злорадствую над незавидной участью ближнего? Но ведь это грех. На такое Бог глаза не закроет. Бог любит чистые помыслы.
— Проклятье! — воскликнул я. — Закавыка какая. Как можно иметь только чистые помыслы, если в глубине души знаешь, что именно благодаря им ты и окажешься на небесах? Такая чистота помыслов приобретает определенный мотив и перестает быть чистотой ради чистоты. Какая уж тут чистота помыслов. Скорее, нечистота.
— В этом и состоит основная человеческая дилемма, когда мы касаемся нравственных вопросов, — сказал странствующий нищий.
Я искоса посмотрел на него и кивнул.
— Пожалуй, возьму еще кружечку горького, если не возражаешь, — сказал нищий.
Я огляделся. И сразу сел.
— Я в «Веселом садовнике»! — воскликнул я. — Какого ч…?
— Усаживайся поудобнее, — сказал нищий. — Тебе нужен человек, которому ты доверяешь.
— Доверяю?
— Ты ведь доверяешь Энди. Спроси у него.
— Я и вправду доверяю Энди. Откуда ты знаешь?
— Ниоткуда. Я просто знаю, что знаешь ты. Спроси Энди. Спроси его, что происходит.
— И спрошу. Спотыкаясь, я подошел к бару.
— Какого черта здесь все происходит? — спросил я Энди. — Какого черта я здесь делаю? Я мертв.
— Ты не мертв, — сказал бармен, качая головой. — Выброси эту чушь из головы.
— Легко сказать! Но что происходит?. — Тебя загрузили в Некронет.
— Некронет? А что это?
— Виртуальный мир. Компьютерное моделирование.
— Ты хочешь сказать, я в компьютерной игре?
— Это не игра, — сказал Энди. — Э то то, где ты находишься. Ты видишь голографическое изображение действительности. Данная реальность — это твоя собственная реальность, созданная из твоих воспоминаний, опыта и мыслей.
— Ты хочешь сказать, я все это вижу во сне? Сплю и вижу сон?
— Это не сон. Ты никогда не проснешься.
— Ничего не понимаю.
— Выпей, — предложил Энди. — Сразу полегчает.
— Да, — сказал я. — Да. Хорошо. Дай мое обычное… Нет! Лучше что-нибудь из «долгоиграющих».
— Сию минуту. — Энди придвинул мне полную кружку. — Попробуй. И не говори, что это не лучшее пиво, которое ты пил в жизни.
— А скажу. Лучшее пиво в жизни я пил в Индии. Это было в шестидесятых, когда я примкнул к хиппи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65