Петер Куцка
Мишура

Петер Куцка

Мишура

Над исследуемой планетой в кромешной тьме космоса появилось нечто необычное, неопределенной формы и несоизмеримой величины. Это была сложная, ритмично вибрирующая система бесшумно шевелящихся металлических антенн, стеклянных щупальцев и колючих защитных экранов; в глубине клубка из прозрачных нитей, бледно-голубая, как рыбий пузырь, светилась кабина.
В кабине работали двое.
Один из них – его звали Иэлом – настраивал катапульту, нетерпеливо ожидая, когда можно будет отправить посылку.
Второй, которого под лучами дальнего Солнца называли Ауром, все еще возился с посылкой. Он спешно прокручивал нить на вращающихся дисках запоминающего и кодирующего устройства перед мерцающими трубками и микроскопическими крохотными кристаллическими клавишами.
Они были далеко от дома. Те, кто измеряют пространство скоростью света, сказали бы, что они в сотнях и сотнях световых лет.
– Сейчас будет готово… – пробормотал Аур.
Иэл взглянул на энергометр.
– Надо поторапливаться.
– Боюсь что-нибудь упустить, – сказал Аур, – пусть они познакомятся со всеми нашими открытиями, с установленными взаимосвязями… У нас есть основания считать, что поймут. Это разумные существа, правда не такие, как мы, с более замкнутой биологической системой… Но наши приборы точно показывают, что у них есть поселения, искусственные источники света, они используют волновые свойства материи… Вполне вероятно, что кругозор у каждого из них в отдельности и неширок, но сообща они наверное расшифруют нашу информацию.
– А если они применят ее для борьбы друг с другом? – спросил Иэл, опуская коробку в отверстие катапульты.
– Ничего не поделаешь… остается только надеяться на их сообразительность, инстинкт самосохранения и на наши знания… Ведь если они действительно поймут нас, то не смогут обратить друг против друга…
Его голос звучал торжественнее обычного.
– Отправляй… А потом мы погрузимся в анабиотический сон. Жаль, что нельзя связаться с ними непосредственно.
Иэл нажал клапан катапульты.
Голубой свет кабины, похожей на рыбий пузырь, погас. Космический корабль – так бы его назвали жители планеты – беззвучно провалился во тьму.
А разумные обитатели планеты ничего не заметили. Космический корабль парил на большой высоте, он не отражал лучей военных локаторов, шарящих по небу, и не мешал радиосвязи. Правда, несколько телескопов, составленных из примитивных линз, были направлены в небо, но астрономы спали, поднимали праздничные тосты или смотрели на экраны телевизоров.
Конечно, были на планете места, где люди глядели в небо, напрягая обострившийся слух, потому что ждали: вот-вот приблизятся грохочущие машины с ракетами, пулеметами и бомбами.
Впрочем, планету окутали облака, спустившиеся необычно низко, и наблюдение было почти невозможно.
Шел снег.
Крупные, густые хлопья медленно падали и на город Б.
– Значит, все-таки рождество будет со снегом, – говорили люди, выглядывая из окон. К вечеру снег пышной пеленой покрыл улицы и площади – пропасти и долины, разрезающие здания.
Площадь, окруженную голыми черными каштанами, пересекал физик. Под мышкой он держал темно-зеленую елку, а в руках тащил шуршащие пестрые свертки, перевязанные бечевками.
Физик радовался пушистому белому снегу и тишине.
В эту минуту мозг его отдыхал.
Сегодняшний день был очень утомительным. Неожиданный звонок государственного секретаря, прерванная лабораторная работа, наспех созванное совещание, строго секретная информация, недоверие в глазах генерала, тупость на его лице и высокомерие, которое, казалось, исходило даже от его сигары.
– Когда же вы наконец будете готовы? – в который раз спрашивал генерал.
Что можно ответить на такие вопросы? Он не техник, чтобы называть точные сроки, и не коммерсант, сколько бы ни пытались с ним торговаться. Когда все подготовим, тогда и будем готовы…
Особенно раздражал его государственный секретарь. Тонкие намеки на обязанности гражданина, неуклюжая лесть и изощренный шантаж, коварные фразы о том, что он-де перековался и стал материалистом, а это плохо принимают в определенных кругах…
“Я всегда шел прямым путем”, – подумал физик и невольно оглянулся на свои следы в снегу.
Тут-то он и увидел коробку.
“Потерял кто-то…” – мелькнуло у него в голове. И только потом он спохватился, что коробка лежала на самом верху большого сугроба и вокруг не было видно следов.
Физик вернулся и поднял прозрачную коробку.
Он улыбнулся.
“Мишура… – подумал он. – Как давно я ее не видел… Теперь такой не купишь… Хороша будет на елке…”
Он опустил коробку в боковой карман пальто.
Елку наряжали в холле. Дети были возбуждены, шумели в соседней комнате, ожидая, когда прозвенит звонок и они наконец смогут прорваться к елке и с восторженными криками наброситься на подарки.
Физик молча укреплял на елке свечи и бенгальские огни,
– У тебя плохое настроение, – сказала жена. – Что-нибудь случилось?..
– Ничего особенного. Я был у государственного секретаря.
– А-а, – проговорила жена, – понимаю… Не обращай внимания.
Муж посмотрел на нее. Такие знакомые глаза, губы, волосы По-венгерски “мишура” дословно означает “волосы ангела”. – Прим. перев.

…
– Фу ты! – воскликнул он, хлопнув себя по лбу. – Чуть не забыл… Мишура!
Он выбежал из холла, порылся в карманах пальто.
– Посмотри, что я нашел в снегу, – сказал он жене. – Мишура… Повесим, да?
– Какая прелесть, – женщина перебирала шелестящие нити, – и до чего мягкие.
1 2