Но силы, силы-то не бесконечны!.. К тому же Рэмон Ррай почти потерял способность передвигаться, а каждое движение отдавалось жуткой болью в поврежденном колене.
По продолговатому осколку льдины, засевшему в ноге Рэмона и начавшему таять, весело стекала кровь.
ТАК не могло продолжаться долго.
Как оказалось, развязка ближе, чем могли предположить участники этого смертельного хоровода.
Рэмон Класус, стоявший у разбитого ударами двух крупных обломков дивана, вскинул обе руки к ледяному перекрытию, и его губы дрогнули. Крупная судорога прошла через все тело бретт-эмиссара.
– Смотри!.. – шепнул Рэмон Ррай окровавленному гвеллю. Тот горстью смахнул с лица тяжелую темную кровь и задрал голову.
На белом потолке появилась большая темная трещина. Параллельно с ней пролегла вторая, они ширились и удлинялись. Поперек их раскинулась целая сеть более мелких трещин, пересекающих крупные расщелины и перпендикулярно, и под очень острым углом, близким к нулевому. Большой массив льда стал выворачиваться из перекрытия… Сверху посыпались мелкие обломки и послышался низкий, едва улавливаемый человеческим ухом звук, клонящийся к нижнему диапазону. Ощутимо дрогнул под ногами неверный ледяной пол.
Там, наверху, этот пласт казался незначительным. Но стоило ему вырваться из гнезда и начать падение, как он стал разрастаться на глазах. Целая ледяная стена рухнула перед Класусом. Всех стоявших в радиусе десяти шагов от места ее падения швырнуло на пол и накрыло лавиной осколков. Рэмон Ррай и прочие едва успели прикрыть лицо, иначе остаться бы им слепыми. В их тела, как огромные кровожадные насекомые, впивались ледяные иглы, обломки, плоские сколки с режущей кромкой… Но никакой боли уже никто не чувствовал.
Потому что рассудком всех присутствующих завладело зрелище, развернувшееся на их глазах после падения ледяной стены, а боль осталась где-то на задворках сознания, затаилась, ожидая своего неизбежного часа.
В ледяной скале на Класуса сошел сам даггон Зог'гайр.
По поверхности грандиозной ледяной глыбы пробежали трешинки, сеть их ширилась и густела – и вдруг лед буквально взорвался, превратившись в густое облако мелких, остро и ядовито сверкающих льдинок. Это было неописуемое зрелише: ледяной стены не стало за какие-то считанные мгновения, а на ее месте вырос рой бешено вращающихся мелких кристалликов, а среди них проскальзывали радужные, белые, алые, красные разряды, светящиеся огненные жгуты…
Рэмону Рраю сквозь пелену показалось, что этот рой, размером вдесятеро больше Класуса, приобрел какие-то неясные очертания, близкие к контурам человеческой фигуры. Конечно, сын Вейтарволда больше не доверял своим глазам. Он не мог поручиться и за то, что Класус вдруг поднялся со льда и на негнущихся ногах шагнул прямо в сердцевину бешено крутящегося ледяного торнадо.
Нечеловеческий крик, полный боли, донесся до окаменевших свидетелей этой сцены. Конечно, они не могли понять, что, сцепившись в гибельной схватке, даггон и асахи убивали друг друга, уже не заботясь о том, чтобы выжить. Инстинкт самосохранения и жажда познания отказали Класусу. У него не осталось даже честолюбия: ведь ему был обещан звонкий и недостижимый пока что надмирный титул Даггонаара, – он позабыл о нем! Но теперь он не мог и оценить, насколько недостижимы и наивны его цели; насколько далеко и неправдоподобно предание, завешавшее сыну Вейтарволда великую власть. В голове Класуса бился и клокотал предсмертный рев даггона, и этот рев уже был неотделим от его собственного предсмертного хрипа. И вдруг все кончилось. Только оседала и таяла на лицах замерших людей мелкая снежная пыль, сверкавшая, словно жемчуг.
Наконец экс-профессор Табачников поднялся и, глянув на то, что осталось от бретт-эмиссара (обглоданные мерзлые кости и череп, мертво скалящийся в белозубой усмешке), сказал:
– Нет, не он. Не о нем говорилось в предании. Класус всю жизнь готовился побеждать даггонов, но один-единственный даггон сломил его самого. Зог'гайр?.. И ведь это была еще не самая сильная разновидность демонов судьбы. Та, что приходит с музыкой…
Гендаль Эрккин, существо куда более приземленное и прагматичное, сжал окровавленной рукой рукоять ММР, который выпал из руки задавленного глыбой охранника, и выговорил:
– Все убиты. (Он имел в виду всех официальных лиц: Класуса, губернатора Лапшина, двух охранников; третий, ни жив ни мертв, стоял у стены и не мог пошевелиться от ужаса.) Рэмон, мы можем прорваться!.. У нас есть «мымры», и лучше умереть в бою, прорываясь к свободе… чем подохнуть в плавильной камере, эге?
Рэмон Ррай шагнул к последнему оставшемуся в живых офицеру Охранного корпуса и тотчас же рухнул на пол. Нога не вынесла. Рэмон оскалил окровавленный рот и крикнул:
– Прорывайся ты, дядя Гендаль. Мне… мне все равно не уйти! Видишь… я не могу ходить. Спеши… сейчас тут объявятся еще «синие», а они будут сразу стрелять на поражение.
– Сам знаю, – последовал угрюмый ответ. -А как же ты?..
– А что я? – сказал Рэмон Ррай и засмеялся. – Брат умер, я – последний сын моего отца, а древний свиток Халлиома говорит правду и еще ни разу не ошибся, так ведь, Олег Павлович?
Тот, весь дрожа, едва заметно кивнул.
– Так что мне ничего не грозит, – понизив голос, договорил Рэмон Ррай. – Даже «синие» не могут изменить судьбу. – Он засмеялся и сплюнул. – Кто бы сказал мне, что я скоро буду рассуждать о судьбе и верить в нее, так рассмеялся бы тому в лицо… Сын самой прагматичной цивилизации!!! Ну что же ты стоишь, Пес? Беги! У тебя оружие, у тебя возможность найти свободу или умереть, прорываясь к ней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140