Сначала хотели разделить премию, но это как-то не принято… и будут выбирать. Так что имеет значение не только этот тест, но и вообще каждая мелочь. Тем более, что второй – Спригглз.
– Тот самый?!
Дядя Алекс скорбно кивнул головой, и в этот момент входная дверь распахнулась.
– Крис!!!
И я очутилась в полуметре над землей в объятиях идеального семьянина. При этом раздался довольно ощутимый грохот – белобрысая секретарша, талия которой неожиданно лишилась поддержки, не удержала равновесия и рухнула на ящики в углу. Краем глаза я видела, как дядя Алекс рыцарски помогал ей встать. Папа минуты две покружил меня по отделу, а потом то ли устал, то ли решил все-таки посмотреть на родную дочь. Я снова оказалась на твердой земле.
– Что тут без меня? Ты надолго домой? – спросил он по неопределенному адресу. Мы с дядей Алексом честно поделили вопросы, и право первого ответа я предоставила ему.
– Звонили от Смита насчет поставок, – начал перечислять он. Дядя Алекс почему-то считал своим долгом держать папу в курсе всех дел. – «Нью-вуди» все-таки отказываются от рекламы. Пришло четыре факса от северо-западных компаний, кажется, ничего интересного, но проверить стоит. Да, и босс требует отчета за месяц.
Папа перестал его слушать где-то на «Нью-вуди», если не раньше.
– Разберешься сам, хорошо? Ко мне дочка приехала!!! Диди, солнышко, свари-ка нам кофе!
Папина секретарша – лет семнадцать, не больше, плоская и большеногая акселератка, на ее неприкрытом юбкой бедре уже начал проступать конкретный синяк, – явно не больше жаждала варить кофе, чем я – пить его. Я благородно озвучила ее стремления и сказала папе, что иду домой. Надо было раньше него залезть в электронную почту и сделать этот чертов тест. Папа к тому времени уже с интересом листал какой-то иллюстрированный журнал и неопределенно махнул рукой, а дядя Алекс проводил меня до дверей.
– Я только на тебя и надеюсь, Кристи. И никому ни одного лишнего слова. Помни о Спригглзе!
Я помнила и, честное слово, легче мне от этого не становилось. Спригглз держал «Мир скандалов» – самую желтую в стране газетенку. Если кому-либо надо было собрать и обнародовать несмываемый компромат на кого-либо, и первый кто-либо имел на это дело достаточную сумму, он мог смело идти прямиком к Спригглзу. Лучше него с подобным делом не справился бы никто. А я подозревала, что сто тысяч – вполне достаточная сумма.
В общем, действовать надо было быстро. То есть немедленно отправить ответы на тесты – я свято верила, что дядя Алекс раздобыл их раньше, чем Спригглз. И уповать на такую же оперативность со стороны комитета по премиям. Пост-фактум, то есть когда папу уже объявят Идеальным семьянином, даже Спригглз уже ничего не сможет поделать. К тому же его еженедельник выходил только в следующую среду.
Дома ждала записка от мамы: «Кристина, отнеси передачу Майклу, с 17.00 до
17.30, она на тумбочке. Если позвонит Уильям, я умерла или уехала за границу навсегда. Если кто-нибудь еще – ты ничего не знаешь. Целую.»
В передаче были носки, шоколадка и сигареты, и я решила, что Майкл без них обойдется. Он бы меня понял. Сто штук для его родного отца куда дороже. Кстати, вопросы на первой распечатке касались как раз Майкла. Образчик стиля: «Когда ваш сын в возрасте пяти лет просился на прогулку, вы отвечали ему: а) иди, сынок; б) иди гуляй; в) сходи, проветрись; г) давай, но к обеду возвращайся; д) дуй, сына; е) вперед! (нужное подчеркнуть)" К счастью, нужное уже было подчеркнуто. Я тщательно перекопировала правильные ответы, даже не пытаясь вникнуть в систему – если таковая вообще была. Сомневаюсь, что я определила бы самостоятельно правильную версию ответа на вопрос вроде «Что вы сказали, когда ваш сын в возрасте пятнадцати лет угодил за решетку?» Но подобное весьма актуальное любопытство в тестах не фигурировало. К счастью, конечно.
Я дозаполняла последнюю страницу тестов (относительно папиных взглядов на семейный отдых), когда позвонила мама. Маме не терпелось знать, интересовался ли ее судьбой некий Уильям. Фоном к маминому голосу в трубке раздавались покашливание и нетерпеливые вздохи. Через пару минут все это трансформировалось в мамино признание, что ночевать она домой не придет и вообще затрудняется назвать время своего возвращения.
Мама явно не владела ситуацией.
Я сказала в трубку как можно жестче и громче, чтобы было слышно всем желающим:
– Мы все тебя ждем, мамочка, возвращайся скорее. Целую, – и чуть потише:
– Сто тысяч! Немедленно домой, или я плохо объяснила?
Я отправила тесты и взглянула на часы. Было четверть пятого, так что я еще успевала занести Майклу передачу, городская тюрьма располагалась через дорогу. Тем более что их принимали только по пятницам, а оставлять родного брата на целую неделю без носков и сигарет было бы негуманно.
…Следующий день начался препаршиво. Папа и мама еще дрыхли без задних ног в супружеской постели, и открывать дверь назойливо трезвонящему почтальону пришлось мне. Большой пакет наводил на мысли о какой-нибудь почетной грамоте, прилагаемой к чеку, но вместо этого тут был листок издевательски-желтой газетной бумаги.
Я прочитала:
«Мир скандалов». Внеочередной экстренный выпуск. Сенсация! Претендент на звание «Идеальный семьянин» – отец малолетнего уголовника!!!» Всю полосу под шапкой занимала фотография, на которой я в весьма сексуальной позе наклонялась к окошку тюремного отделения приема передач. Я вышла совсем неплохо, даже захотелось попросить у Спригглза негатив. Текстовка под фотографией объясняла, кто я такая и чем в данный момент занимаюсь.
1 2 3 4