Он у меня запляшет!
– Оставь! – холодно прервал его Харвуд. – Удивляюсь, откуда у тебя столько желчи? Чем он насолил тебе, в конце концов?.. Оказался умнее тебя? Проектировал камеру ты – вот и помалкивай!.. А мне он нравится. Сметлив. Изобретателен… Я читал его научные труды, – к сожалению, лишь об ультразвуке. Талантлив… Если удастся его сломать – это будет прекрасная «мыслящая машина».
– Если удастся! – насмешливо фыркнул Смит. – Ты уже забыл его предшественника?! Вот такие они все, эти русские: подыхает, но вопит «да здравствует!..» Советую не возиться с ним, а пустить на эксперименты. Европейская пленка у нас далеко не заполнена. Я уже давно собираюсь записать ощущения ошпаренного кипятком.
– Хватит, хватит! – махнул рукой Харвуд. – Пойдем к нему. Но прошу – не смотри волком, а то при одном взгляде на тебя человеку становится тоскливо.



Харвуд поднялся и направился к двери. Смит метнул на него взгляд, в котором и впрямь блеснуло что-то волчье, выключил телевизор и заковылял следом.
Они опустились на лифте в подземелье, прошли по длинному коридору и остановились перед камерой с табличкой «5» на двери.
– Тише! – прошептал Харвуд. – Его нужно захватить врасплох.



…Когда послышалось слабое позвякивание металла о металл, инженер Щеглов понял, что за ним пришли. Следовало бы немедленно убраться из-под стола, но он не успел этого сделать. Дверь отворилась. У порога стояли двое – молодой красивый, мужчина и длиннорукий согбенный человек лет пятидесяти.
– Как дела, мистер Чеклофф? – приветливо спросил молодой.
Щеглов устроился под столом поудобнее, окинул взглядом вошедших и не ответил. Он умышленно напустил на себя вид инертного, безразличного ко всему человека, чтобы иметь время для ориентировки.
«Джонсон, Смит, Харвуд… – вспоминал инженер. – Но кто же эти двое?»
Это походило на алгебраическую задачу с тремя неизвестными. Он знал три фамилии, слышал два голоса из трех, но никого из врагов не знал в лицо.
В первое мгновение Щеглову показалось: задачу решить нельзя. Но тотчас же мелькнула мысль:
«Стоп!.. Джонсон – в бронетранспортере. Смит – при въезде в эту тюрьму. У них голоса не такие. Следовательно, это – Харвуд».
Теперь оставалось уяснить, кто сопутствует Харвуду: Джонсон или Смит?
У Джонсона голос был отрывистый, властный, как у человека военного. Ясно, что вот этот длиннорукий сморчок в армии не служил. Ему, вероятно, свойственны жестокие и ехидные интонации…
«Итак, второй – Смит!»
Харвуд подошел ближе и вновь спросил:
– Как самочувствие, мистер Чеклофф?
– Неплохо, мистер… Харвуд. «Концерт» окончен?
Щеглов, доканчивая свой логический анализ, на долю секунды задержался с ответом, но именно эта вынужденная короткая пауза придала его ответу тон насмешливого превосходства. Как ни владел собой Харвуд, но не мог сдержать удивления:
– О, так вы знаете мою фамилию?
– Да. И не только я. По вас давно скучает скамья подсудимых.
– Очень приятно! – улыбнулся Харвуд. – Но я не спешу. А вот вы уже в камере.
Щеглов неторопливо вылез из-под стола, окинул презрительным взглядом помещение, постучал кулаком по металлической стене:
– Я считал вас более талантливым. Камера спроектирована по-идиотски!
– Признаю, признаю, – по-прежнему ласково ответил Харвуд, бросив на своего спутника быстрый странный взгляд. Тот почему-то побледнел и сжал челюсти.
Казалось бы, ничего не произошло, Мало ли как можно истолковать поведение того или иного человека в каждом отдельном случае?
Произойди эта беседа в другой обстановке, вряд ли сумел бы инженер Щеглов так остро воспринимать и так быстро реагировать на мелочи, которые почти всегда проходят незамеченными, хотя и могут раскрыть многое.
Лишь на одно мгновение во взгляде Харвуда промелькнули пренебрежение, насмешка, злорадство. Лишь на долю секунды зловеще вспыхнули глаза Смита. Но Щеглов почувствовал: Харвуд и Смит – враги. Скрытые, тайные. Безобразный и старый, вероятно, завидует молодому, красивому, но и побаивается его. Молодой презирает старика, издевается над ним, но осторожно, не переходя определенной границы. Злобная реакция Смита свидетельствует, что камеру проектировал он или кто-нибудь из его подчиненных.
Не стоило бы дразнить старого хрыча понапрасну, однако Щеглов не удержался:
– А впрочем, извиняюсь. Вина за неудачную конструкцию камеры ложится на… – он сделал паузу, как бы припоминая: – на мистера Смита, если не ошибаюсь!
Помощник Харвуда дернулся, но ничего не сказал. А Харвуд захохотал:
– Вы мне нравитесь, мистер Чеклофф!.. Вы колдун, а?.. Умеете читать чужие мысли?
– Нет, я просто вижу мерзавцев насквозь, – насмешливо ответил инженер.
Смит подошел к нему почти вплотную, втянул голову в плечи, как бы готовясь к прыжку, и сказал тихо, зловеще:
– Я тебе покажу «мерзавцев»!.. Ты будешь умолять о смерти, но я тебе ее не дам. Не дам!
– Тс-с-с!.. Мистер Смит шутит. Он большой шутник!.. – Харвуд взял Смита за плечи и легонько вытолкал в коридор. – А у нас – серьезный джентльменский разговор. Для шуток время найдется… если мистер Чеклофф любит их вообще.
Смит ушел. Харвуд, сбросив маску ласковости и развязности, сказал резко:
– Садитесь. Мой помощник прав: он в самом деле может замучить человека. Ваш предшественник, один из выдающихся инженеров, попав в эту камеру, не выдержал и покончил с собой. Когда я узнал об этом, то чуть не прогнал Смита. Он чересчур жесток. Инженер из него паршивый. Видели: взбесился, когда вы коснулись конструкции камеры… Вот так всегда… А работы – уйма… Не думайте, что я здесь изобретаю какие-то новые усовершенствованные средства уничтожения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63