— Николай, отходим! — крикнул Мозг и потянул за рукав победителя,— Повезло, что у больницы, однако, — произнес кто-то в кустах.Гнида схватился за сердце и побежал в приемное отделение. По дороге и внутри он жалобно и монотонно кричал без остановки:— Помогите! Там человеку плохо! Помогите!..Вокруг ничего не изменилось. Продолжалось хаотичное движение людей, каталок и глубокомысленных белых халатов.— Кто-нибудь! — сменил тему Гнида, сам не понимая, к кому обращается.— Мужчина, не кричите. Вы мешаете работать! — холодно произнесла худощавая женщина с непроницаемым лицом из-за стеклянной перегородки с Надписью «Прием больных».— Ты, слышь! Там на улице кореша отрихтовали. Лежит, не шевелится. Давай лепилу!— Кого?— Врача давай! Клизма!— Понятно. Охрана! — привычно позвала женщина и снова принялась что-то писать.С дальнего конца приемного отделения, не торопясь, двинулись двое здоровенных парней в камуфляже с дубинками в руках. Гнида ничего не мог понять. Случись такое в родной зоне, сбежались бы все, включая кума Начальник зоны (жарг.)

. Тот лично принялся бы спасать пахана, делая искусственное дыхание рот в рот. И это в зоне, где жизнь ничего не стоила! И вот тебе — здравствуй, воля. Прости-прощай. Он засунул голову в окошко и максимально вежливо спросил:— Че делать-то, сука?— «Скорую» вызывайте. На улице — не наша территория! — взвизгнула дама за стойкой.Телефон-автомат нашелся в трех кварталах от больницы. После каких-нибудь двадцати длинных гудков недовольный голос отозвался:— «Скорая» слушает. Тридцать два двенадцать.— У меня корешу в конверт наложили! Припухает в отключке.На другом конце провода не удивились и перевода не потребовали.— Адрес?— На лестнице у больницы Всех святых.— Пусть из приемного отделения подойдут. Это их территория, — отозвался равнодушный голос в трубке, и опять послышались гудки.Разъяренный Гнида снова влетел в приемное отделение.— Они говорят — ваша территория!— Врут, — спокойно ответила медсестра и добавила: — Охрана!Гнида выбежал на улицу. Моченый продолжал лежать без движения. Сердобольные прохожие собрали возле него в кучку протез ноги, глаз и зубы. Санек завернул куски папы в пиджак, взвалил на спину его основное тело и потащил к кустам, подальше от больницы. Пиджак норовил выскользнуть из-под мышки, тело болтало руками и ногами, как тряпичная кукла. Но Моченый был дорог шестерке, как память. Окончательно выбившись из сил, он все же дотащил пахана до ближайших кустов у дороги. В груди опять заныло. Дышать стало тяжело.— Полежи здеся, папа. Я сейчас. — Он снова направился к автомату, растирая рукой грудь.— Не берут в больницу, однако, — произнес голос в кустах.— Да, — ответил другой.— Не местный, наверно.— Не из этого племени. * * * Тем временем из больницы на улицу вышли трое. Твердо по земле ступала только Галя Булкина. Господа Распутин и Потрошилов держались за нее и старались идти в ногу. Не получалось.— Алик, милый, крепче возьмись. Вот так, — уговаривала Галя с эротической надеждой в голосе и возмущенно хихикала. — А вы куда руки суете, Клим Василич?Потрошилов глядел на мир сквозь тонированное забрало мотоциклетного шлема с защитой от ультрафиолета. Он никак не мог понять, отчего ночью так жарко. В голову лезли бредовые логические цепочки. Скорее всего, глобальное потепление привело к смене температуры дня и ночи. Теперь придется ждать до полудня, чтобы отдохнуть от жары. Увлеченный своими умозаключениями, Алик не заметил ступенек…Огромный вес мотоциклетной амуниции Клима потянул его вниз. С трудом переставляя тяжелые клепаные ботинки, первые десять ступенек Альберт набирал скорость. К середине спуска он разогнался и дальше продолжал двигаться по законам физики. Как роженица на пике эмоциональных переживаний, Альберт Степанович выкрикивал главное слово родного языка.— Ма-ма-ма-ма! — рывками доносилось из-под шлема.— Альбертик, падай! — кричала вслед Булкина, удерживая Распутина, пытающегося рухнуть на помощь другу.Ступеньки закончились внезапно. Ботинки сами продолжали движение. Главное было им не мешать. Тяжелый шлем с надписью «Мементо море» нависал над землей, переводя тело в почти горизонтальное положение. Под вой проезжающих мимо машин Альберт Степанович Потрошилов парил над дорогой, как черный ангел автострад.Проезжая часть кончилась внезапно. Удар о поребрик подкинул Потрошилова вверх. Большая, не по размеру, кожаная «косуха» еще несколько метров планировала мрачным воздушным змеем. Альберт Степанович зажмурился и приземлился с характерным звуком. Как холодец, выпавший из миски на пол…Потрошилов потихоньку открыл глаза. От удара темное пластиковое забрало шлема отскочило вверх, и все встало на свои места. На улице был день. Палило солнце. Человек, на котором он лежал, смотрел на него одним глазом и хватал воздух широко открытым беззубым ртом.— Вам плохо? — поинтересовался Альберт Степанович.Моченый увидел над собой ненавистную физиономию «теленка» в обрамлении мотоциклетного шлема. От навалившейся тяжести вдохнуть было трудно. Вид «коровьего» сына потрясал очередной сменой облика. Но черная злоба придала пахану сил, и он завопил:— ДА-А!!!Дикий вопль будто смахнул Альберта Степановича с растерзанного тела. Героический сыщик взвился вверх, снова набирая скорость. За ним устремилась медсестра Булкина с Климом Распутиным за плечами.— Быстрый, однако, — донеслось из кустов.— И добрый. * * * Подстанция «скорой помощи» замерла, как перед большой бедой. Вот уже двадцать три минуты не было ни одного вызова. Длина паузы предвещала неприятности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123