Тут же глубоко изнутри маминым голосом зашипела совесть: «Альберт, не пей!» Он заметался. Душа ныла и требовала радикальных средств. Но мама есть мама.Однократно булькнув, в доктора Распутина первая доза пошла по адресу. Пошла хорошо. Мутновато-красные глаза вдруг сверкнули, приобретая позитивное энергетическое свечение.— Уф-ф! Отпустило, — сытым тигром зарычал Клим. — А у тебя что, не идет?Последний раз Алик искушал себя зеленым змием после института. После чего общение с однокурсниками прекратилось навсегда по неизвестной причине.— Не знаю, — честно бтветил Потрошилов, опасливо нюхая стакан.Холодный «Менделееев» притягательно пах пороком. Алик выдохнул, как это делали настоящие киногерои, и припал к истокам отечественного менталитета.— О! — хлопнул его по плечу Клим. — А говорил, не помнишь!Потрошилов неуверенно запил отраву соком. В животе стало непривычно тепло. Грехопадение оказалось довольно приятной штукой. Голова закружилась от собственной смелости.Двери «Старого Дятла» приоткрылись. К стойке скользнули две бесплотные тени, тихо ступая по полу унтами. Если бы у друзей было желание приглядеться, они бы заметили широкие скулы, виднеющиеся из-за-слегка оттопыренных ушей. Но Клим продолжал старт. Вторая порция пролилась в стаканы с шелестящим бульканьем. В тон дождю и настроению.— Предлагаю проводить последнюю пулю, пролетевшую мимо! — туманно завернул доктор.Взаимопонимание у них с Аликом, что и говорить, зародилось. Потрошилов сгреб со стола стакан и задушевно продолжил:— За несовершенную глупую ошибку!Два кадыка метнулись вверх и резко опустились, словно проталкивая пыж ледяной водки по жерлу накаляющейся судьбы. В противоположном углу кафе понимающе кивнули. Якуты ценили красоту фразы.— Однако, пьет, как папа, — сделал умозаключение Сократ под аналогичную дозу «Менделеева».— Тойон! — с блаженной улыбкой поддержал его Диоген.Двери снова открылись. Вошли Рыжов и Чегевара. У них денег на водку не было. В оперативных целях они взяли пива и сели у окна. Чегевара поправил воротник и трижды высморкался. Экстрасенс шесть раз причесался, меняя направление зигзагом.Артур Александрович Кнабаух, оставаясь незаметен в тени фонарного столба, достал блокнот и перевел:— Объект на месте. Аура сиреневая. Чакры закрыты. — Он аккуратно спрятал шпаргалку в карман и добавил тем же тоном: — Зачем он ушел из дурдома?По другую сторону столба Коля-Коля синхронно выразил недоумение крюком слева. * * * Альберт Степанович Потрошилов сидел за стаканом алкоголя в обычной забегаловке. Для большинства землян это было заурядным явлением. Для его мамы, бывшей учительницы биологии, приравнивалось к катастрофе. Сам Алик открывал горизонты. После второй порции все вдруг встало на свои места. Розовая пелена упала с глаз. Прямо на Люду. Окрашивая ее в нетрадиционный цвет. Альберт снял очки. Его интеллигентное лицо неожиданно, как молния, прорезала ехидно-ироничная улыбка. Капитан Потрошилов расправил плечи и сказал дружественно настроенному пятну напротив:— Лесбиянка мерзкая!Доктор Распутин, ничуть не смущаясь тем, что расплывается на глазах у окружающих, тут же отозвался:— Мо-ло-дец! Прозрел, на…конец?— Клин вышибают Климом!— Поедем к цыганам?— К цыганкам, — строго поправил его Алик.— Тогда предлагаю плеснуть в душу за прекрасных дам.— И за то, что мы их — АМ! — плотоядно зарычал Потрошилов.Он почувствовал себя уходящей в небо ракетой. Внутри бурлило реактивное топливо, сопла ноздрей извергали пламя, а бортовой компьютер логично выстраивал новый курс жизни. Алик нахально откинулся назад, на спинку стула, и нескромно расхохотался. Такое он позволял себе один раз в год. На День милиции. Оставаясь один в комнате дежурного. Ибо его постоянно ставили в праздник на смену как единственного непьющего сотрудника.К вечеру под второго «Менделеева» выяснилось, что цыган в Питере мало. А те, что есть, никак не вызывали желания к ним ехать. Особенно к цыганкам. Тем временем, по мере опорожнения тары, Альберт Степанович взлетал все выше. Алкоголь проникал в поры, окончательно, преображая его личность. Даже мешковатый милицейский мундир неожиданно оказался узок в плечах. Отчего был залихватски расстегнут на две пуговицы.— Без женщин мир теряет смысл, — Потрошилов огляделся.Якуты мгновенно исчезли под столом. Рыжов сотворил пентаграмму для отвода глаз, защищая себя и Чегевару от непрошеного внимания. Алик укоризненно моргнул. Даже без очков было видно, что слабого пола в «Старом Дятле» нет. Он в один прием допил остатки «Менделеева» и закусил. Бутерброд со шпротами, от неприцельно-близоруких тычков пальцами в тарелку превратившийся в пюре, застрял во рту. Полкильки осталось висеть снаружи. Альберт Степанович склонил голову набок, став похож на символ кафе.— Женщины просто так в природе не встречаются! — сказал Клим. — Я лично знаю только одно место, где они есть.— Панель? — искушенно спросил Алик, надо сказать, без ханжеского презрения. Скорее, с любопытством.— Это не женщины. Они притворяются, — шепотом открыл другу страшную тайну Распутин. — Женщины работают у Всех Святых! Пойдешь?Алик подумал и ответил твердо:— Побегу!Они покинули «Старый Дятел». В темноте осталась светиться потная плешь бармена. На прощание дверь жизнеутверждающе хлопнула, как выстрел из стартового пистолета. С чучела несчастной птицы сошла нафталиновая лавина, засыпав Чегевару. В коротких волосах Рыжова застряло черное перо. Скользнувшие мимо якуты с уважением присели. В тундре перья носил исключительно шаман. И то по большим праздникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123