— издевательски хихикнул виновник всех бед, совершенно не соображая о чем речь. * * * От просмотра привезенного из нищей Сахи материала содрогнулась Останкинская телебашня. Край нефти и алмазов потрясал изобилием, словно какой-нибудь Кувейт. Ответственный редактор ревел, как олень ищущий самку. Он бегал по коридорам в поисках всей съемочной бригады, явно собираясь создать на ее базе гарем однополой ненависти. Не нашел. Бог бережет пьяниц.Время безжалостно капало на розовую от ярости макушку редактора. До выхода ролика в эфир оставался час. Отдел компьютерной графики был поставлен на уши. В похожей позе забились монтажеры. Ответственный метался, выдирая из бороды волосы, и орал:— Монтируйте откуда хотите! Но чтобы все было — голодные дети, дохлые олени и бывший олигарх с протянутой рукой!!! Не сделаем ролика, будет у нас не «Темя», а «Вымя»!Материал посмотрели еще раз. Ваятели лажи и рыцари развесистой клюквы с жалостью покосились на несчастного редактора. Право озвучивать правду отвели ветерану канала. Древний звукооператор ласково взял бородатого неврастеника под локоть и убил:— Слушай, голубь, ни хрена с этой кассетой не сделаешь. Легче новую в павильоне склепать.Двадцать минут из оставшегося часа пролетели в уточнении подробностей краха. Времени могло хватить только на запись закадрового текста. Ни о какой новой съемке говорить не приходилось.Ответственный редактор покрутил в руках злополучную кассету. Ему стало стыдно за самого себя. Нормальные люди не наступают два раза на одни и те же грабли. А он повторно поручил алкоголикам однажды проваленное задание. Как и в прошлом году, они приперли не то. Тогда вместо олигарха — голодранца. Теперь… Теперь… Мысль, порожденная отчаянием, вылезла наружу. Она чуть не сокрушила расшатанную нервную систему творческой личности редактора.— Я в архив!!! — заорал он, срываясь с места. — Готовьте текст! Запись будет! * * * На Самом Главном канале дилетантов не держали. Работу завершили качественно, в сжатые сроки. Удар Ходоровичу был нанесен мастерски. Вечерний эфир украсил душераздирающий ролик про несчастных якутов.На фоне ржавого вертолета одиноко торчала рваная яранга. Возле нее, не до конца протянув к экрану копыта, валялся полудохлый олень. У рассохшихся нарт копошились тощие ребятишки, похожие на замерзших пигмеев Зимбабве в отбеленном варианте.— Наша программа уже рассказывала о жизни в далекой Республике Саха, — загробным голосом произнес диктор. — В то время некий депутат Ходорович смог создать видимость экономического подъема в якутской глубинке! Каково же теперь положение дел в этом, некогда богатейшем, крае?Собственные корреспонденты «Темени» побывали в Глухоманском районе и встретились с бывшим олигархом — Степаном Степановичем Потрошиловым. Нам посчастливилось узнать из первых уст историю краха налаженной как часы империи Потрошиловых.В кадре появился лопоухий очкарик в потертом кожаном пиджаке, с тусклыми побрякушками на груди.— Когда-то здесь все было иначе, — сказал он, — сначала у меня потерялись друзья…— Да! — перекрыл печальную исповедь приятный баритон диктора. — До вмешательства Исаака Ходоровича в экономику края у семьи Потрошиловых было все, чтобы ни о чем не беспокоиться! Нынешний житель Нигерии считался другом якутов. И вот что мы видим!На экране снова появился олень и старые нарты. * * * В далеком Санкт-Петербурге люди продолжали жить своей жизнью. Им было одинаково гдубоко плевать на якутских олигархов, Ходоровича и оленей. Лишь в больнице Скворцова-Степанова, увидев репортаж, гулко захохотал пациент Кнабаух.От его необычного поведения соседи по палате заволновались. Один юркнул к батарее, запихивая в рот палец. Второй удивленно вынырнул из левосторонней стойки и дружески спросил:— Ринги-ринги?Да еще в комфортабельной камере «Крестов» два старика жадно прильнули к экрану телевизора. По морщинистым лицам текли слезы простого человеческого счастья. Ведь ничто не радует так, как неудача врага.— Гнида, — прошептал один, причмокивая вставной челюстью.— Я здеся, папа, — отозвался второй.— Через семьсот дней соскочим в Москву и ломанем Центробанк! Лады?— Тики-так, папа… Вместо эпилога В последнее время в племени Белого Оленя курили все. Много и с большим удовольствием. С тех пор как новый шаман притащил из тундры какую-то траву. Он долго ее сушил, раскладывая на крыше своей яранги. Затем истово камлал над ней, утаптывая босыми ногами, и снова раскладывал на крыше. На траву возлагались большие надежды. Надежды оправдались. Когда трава «созрела», Рыжов набил ее в трубку старого шамана и лично дал ему прикурить. Эксперимент удался.Старожил остался жив. Табак старожилу понравился. На следующий день он сдал дела и должность новому шаману в обмен на восемнадцать коробков табака «Радость якута». В новую жизнь племя вступило по-новому. Пришел конец беспробудному пьянству и деградации. Люди смотрели вперед широкими зрачками. Будущее виделось розовым, с мелкими вкраплениями синего и оранжевого. Альберт Потрошилов ходил по яранге из стороны в сторону. Он курил и думал. Думал он третий час. Мысли были хорошие. Чем дольше Альберт курил, тем лучше становились мысли. Он посмотрел на улицу сквозь сапфировые стекла пластиковых пуленепробиваемых окон яранги. Там, вдалеке, у подножья сопки мама читала детям лекцию о богатой природе края. Альберт улыбнулся, вспоминая, каких трудов ему стоило вытащить ее из Питера. Он подошел к столу и нажал кнопку селекторной связи.— Попросите ко мне Диогена и Сократа.— Якык, — отозвался из селектора приятный женский голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123