И мышление у тебя какое-то тотальное. Прямо как геббельсовская пропаганда тебя вскормила.
— Я смотрю на жизнь реально, Сигизмунд Борисович. Без иллюзий. Давайте вон в ту подворотню, там проезд лучше…

* * *
Сигизмунд не успел.
Как и планировал, уехал с работы пораньше. Зашел в гараж, переоделся в ватник, взял железные заграждения и красные тряпочки, ломик, припасы с запиской Лантхильде — и пошел. Было стыдно идти по улице без бойкого Федора Никифоровича. Однако Сигизмунд старался. Шел как гегемон, глядел строго, исподлобья. Никто не оборачивался ему вслед, и потому он довольно быстро успокоился.
Установил ограждения, сдвинул крышку.
— Ходют тут, двигают, у меня вон телефон отключен — кабель небось нарушили, — забранилась над ухом Сигизмунда какая-то бабка.
— Иди, бабуся, куда шла, — посоветовал Сигизмунд и для надежности сплюнул. — Кабель твой вон где проходит. Небось, за неуплату телефон отключен.
— Ой, какой умный нашелся! Он еще советует! Сам заплати за телефон!
— Сейчас я тебе газ перекрою! — пригрозил Сигизмунд. — Иди, иди отсюда!
Бабка, поверив, свалила.
Так. Спуститься в люк. Открыть… Потайной ход. Фильм “Зорро”. Сигизмунд не сразу нашел, куда ногой ступать, на что ногой давить. Внезапно открывшаяся дверь едва не вмяла Сигизмунда в стену. Он выругался — уже непритворно.
Коридор. Что-то долго идти… А, нет, вот предбанник. В одиночку ходить здесь было жутковато. Не оставляло ощущение, что за спиной кто-то крадется. Привыкайте, Стрыйковский. Теперь это ваше хозяйство.
Посветив фонариком, Сигизмунд открыл дверь и оказался в предбаннике. Тишина стояла такая, что в ушах звенело. Памятуя о провале “ликвидационного” колодца и заранее пятясь от него, Сигизмунд нащупал на стене выключатель и включил свет.
Здесь ничего не изменилось. Самой жутью веяло от провала в полу. И в то же время сооружение вселяло странное чувство защищенности: прямо “волчье логово”, хоть атомную войну здесь пережидай… Или, скажем, аварию на ЛАЭС. И никакой военкомат не доберется. Ишь удумали, падлы, старых мужиков на убой посылать. Лопатой, видите ли, махать еще могут, а детей делать уже не станут. Хрена вам лысого! Клал я отсюда на всех с большим прибором! Они еще тут просчитывать будут, сколько мне лет осталось детей делать! Вот ведь суки.
Сигизмунд прильнул к окуляру “перископа”, памятуя наказ. Вот оно, масонское посвящение. Назло вот вам наделаю кучу детей, всех их омасоню, чтоб было кому хозяйство передать!
В камере было пусто. Сигизмунд вошел, постоял немного. Позвал зачем-то:
— Лантхильд!
Несколько раз ему отозвалось гулкое эхо. И снова настала неземная тишина, прорезанная тихим журчанием воды.
Может, выключен он у них? Гудел бы хоть. Все работающие приборы гудят.
Сигизмунд заботливо разложил на столе “передачку”. Полюбовался.
И вышел, тщательно закрыв камеру. Мало ли что.
На обратном пути Сигизмунда посещали уже типично хозяйственные мысли: надо бы окуляр протереть, а то пыли там насело — видно плохо… И провал надо бы крышкой накрыть, чтоб не оступиться ненароком. Хотя крышка большая понадобится — как бы ее впереть… Ну да ладно, полиэтиленом накрыть — и то хорошо, а то очень уж глаза мозолит…
Так размышляя, Сигизмунд выбрался наружу, соблюдая все меры предосторожности, как учил Никифорович. Задвинул люк. Забрал ограждения и враскачку направился к своему двору. На душе у него стало значительно легче.
С сестрицами встретился как раз около арки своей подворотни. Аська, увлеченно рассказывавшая что-то Виктории, вдруг замолчала на полуслове, а потом, повернувшись к Сигизмунду, завопила:
— Морж! Ты что, втайне сантехником подрабатываешь или металлолом собираешь?
— Заткнись, Анастасия, — прошипел Сигизмунд. — Идем к гаражу.
Аська сделала таинственное лицо и на цыпочках прошествовала через двор. Вика пошла следом.
— Ты действительно подрабатываешь? — спросила она Сигизмунда.
— Да нет, — с досадой отозвался он. — Для гаража железки эти понадобились, вот и устроил маскарад… А что, убедительно?
— Морж, покажи! — потребовала Аська. — Вика, ты отойди сюда. Давай смотреть. Морж, работай.
— Чего? — ошеломленно спросил Сигизмунд.
— Ну давай, работай роль.
Чувствуя себя полным дураком, Сигизмунд грохнул железками об асфальт и рявкнул:
— А ну, прекрати, дура!
Аська восторженно зааплодировала.
— Система Станиславского, — объявила она. — Реализм в искусстве.
Сигизмунд махнул рукой и направился в гараж.

* * *
Дома Сигизмунда ждал сюрприз. Аська приготовила голубцы.
Голубцы были любимым блюдом Сигизмунда. Об этом он сообщал каждой девушке, с которой бывал знаком долее пятнадцати минут. Но хорошо готовили голубцы очень немногие.
Аська принадлежала к их числу. Голубцы были настоящие, в цельном капустном листе, обвязанном ниткой, в остром томатном соусе.
В довершение чуда Аська извлекла из холодильника запотевший шкалик, купленный ею на актерские деньги, и благоговейно нацедила Сигизмунду стопочку.
Он поглядел на стопочку, на Аську. Аська стояла, сложив руки под грудью, — ни дать ни взять прислуга из пьесы Островского — и чинно кивала. Вика откровенно забавлялась в сторонке.
— Ты кушай, кушай, Морж. Тебе нужно кушать, — весомо проговорила Аська. И даже глаза прикрыла для убедительности.
— Ну, ваше здоровье, девочки! — молвил Сигизмунд, опрокидывая в себя стопочку. Аська тут же налила новую.
Блин, хорошо быть патриархом. Надо бы еще пару жен завести. Или нет, пару — многовато. Тесно будет. Да и передерутся.
Райское блаженство длилось недолго — до того момента, как ужин был окончен и Аська подступилась со своими истинными целями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141