А дальше сработала линейная логика — если вселенная бесконечна, значит, и планет на ней беспредельно, а если планет на ней беспредельно, значит, и живности на них бесчисленно.
Значит… Значит… А ничего не значит! Может значить, а может и нет.
Потому что если научная наука снова склоняется к тому, что, как в Каббале, вся материя была некогда собрана в одну точку с немыслимой энергией, у которой случился взрыв, и с тех пор вселенная разлетается, то по той же логике как не допустить, что если взрыв был один раз, то и жизнь могла зародиться один раз?… А зародившись один раз, еще только жаждет расселения?
Если логика там права, то она и тут права. Если взрыв один раз, то и жизнь один раз.
А так как ее пока нигде, кроме Земли, не обнаружено, то Земля и есть Центр Вселенной.
А что вокруг чего вращается, есть по сравнению с этим факт незначительный.
И если мог быть первый взрыв неживой материи, то мог быть и первый взрыв живой материи.
Тихий, великий, медленный взрыв расселения.
И пока что — это случилось на Земле, и о другом ничего неизвестно.
И никакая линейная логика не запрещает думать так.
И если допускают, что взрыв был один раз, то и жизнь случилась один раз и другой не будет.
Потому что неповторимость жизни — вот она, под носом, и она есть факт, а насчет первого взрыва — одни предположения.
И тогда искать объяснения Вселенной и ее разлета надо здесь, на Земле.
И тогда это есть меднозвонные скрижали и тайна тайн, и перед этим робеет душа моя, и сердце мое страшится одиночества на пешеходной тропе.
Фантазия?
Был в XIX веке забытый ныне праведник философ Федоров, которого называли Сократом XIX века. И жил он в бедности, потому что сам хотел. И всю жизнь писал огромный труд, посвященный одной идее: он считал, что долг каждого поколения восстановить телесно своих родителей, а те бы — своих, и так вглубь, до начала. Вот как он понимал бессмертие и Воскрешение из мертвых! Куда же поселить бесчисленные миллиарды бесчисленных поколений?… Федор считал, что надо расселяться по Вселенной.
Фантастика? Как посмотреть — если учеником Федорова был Циолковский, а учеником Циолковского был Королев, а учеником Королева был Гагарин Юрий, улыбка Земли. Где гарантия, что фантазия Федорова неосуществима? На стене Золотых ворот во Владимире копьем нацарапано: «Гюргий стоял тут». Гюргий — это Юрий. И все связано.
— Образ — пункт встречи естествознания и науки о человеке.
Пункт встречи…
Без образа — никуда. Образ желаемого стихийно влияет на все и, овладев массами, становится материальной силой товарищества.
Дед, который догадался, что сознание родилось от стыка сна и яви…
Сократ-Аграрий, который догадался, что нравственность общая, не делится на норовы, а складывается из них…
Он, Зотов Петр — первый Алексеевич, который догадался, что зло — это не страх реальной смерти, а выдуманный страх быть преждевременно превращенным в отходы… — вот оно, его открытие.
Сапожников, который догадался спросить: если вся материя была собрана в одну точку, то что было вокруг?… И предположил: другой тип материи.
Панфилов, который догадался спросить: если вся материя была собрана в одну точку, то что было до этого? И предположил: другой тип цивилизации…
Дима, который догадался: человека надо записать в Красную книгу, и все уладится.
Все перепутано, потому что все связано. И потому Громобоев сказал: «По непроторенной дороге нельзя груз тащить ни строем в одну сторону, ни растаскивать по разным карманам и хапать. А надо его тянуть и тормошить в разные стороны, сообразно норовам, но имея общую цель. Вот образ гармонии, образ Товарищества».
— Мы передавали погоду на планете… — сказала дикторша потерянным голосом.
— Вот это да… — сказал праправнук. — Возле города Вашингтона вулкан заработал…
— Дед… — сказала Настя. — Что ты об этом думаешь?
— Ни фига себе… — сказал Зотов задумчиво. — Никак Витька Громобоев вернулся.
— Какая пустая квартира, — сказала Настя. — Дед… а зачем ты отдал свои книги?
— Такое собрание дома хранить нельзя. Надо отдать.
— Значит, в бывшем непрядвинском доме… будет философская библиотека.
— Да…
— И там будет вся философия?
— Вся.
— И твоя?
— И моя, — говорит.
— Значит, и моя, — сказала Настя. — Дед, а зачем нужна философия?
— А зачем нужна карта местности?… Еще вопросы будут?
— У меня просьба… Выполнишь?
— Если смогу.
— Пока я буду в роддоме, поднови шалаш на берегу.
— Бу-сделано, — сказал Зотов. — Но учти, детей будешь рожать много… Жилье и деньги мы достанем, работы непочатый край…
— Ладно, — сказала Настя.
А когда человек отдыхает от ужаса быть списанным в отходы, к нему приходит вдохновение, и он делает то, чего на самом деле хочет, а не то, чтоб от других не отстать.
«Нет такой материальной базы, чтобы сама превращала толпу в товарищество! Если люди не товарищи — любую базу растащат! Товарищество — это не надстройка над материальной базой, это желание товарищества!.. Чтобы было товарищество — мало сознавать, что так лучше, не надо хотеть, чтобы так было! Сознание, сознание! Сознание! — мысленно кричал Зотов. — Я сознаю, что курить вредно, а курю! Хочется!.. Товарищество — это род любви! Она начинается с образа, а любовь гаснет, если ее пытаются обеспечить чем угодно, кроме как ею же самой!.. И пропадает то самое, что хотят обеспечить! Таково свойство любви! Ей ничего не надо, кроме нее самой!»
— Детенки!.. — пел, пил, плакал и кричал Зотов Петр — первый Алексеевич, токарь — философ — пешеход и хронический оптимист. — Детенки, не дрейфьте!.. Будущее — будет!.. Ничего они с нами не сделают — ни божья полиция, ни барыги, ни импотенты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97