А когда раздавали вещи вдовам, нашли тайник с едой. Но вещи не утешили вдов. Так-то так, но кому отдать пяток оладий с повидлом и кусок бисквита, высохший, как камень?
- Мрачная песня… — сказал Капитан. И Кэт отдала мне карточку дочки.
И тогда я спел другую песню — о самолюбии и о любви, и о том, как два человека любили и мучили друг друга, но у Него была семья. А Она была красивая и злая, но билась за тех, кому не повезло, а Он был добрый, но никому не уступал дороги и бился только за себя. И когда все гибло… Он тогда кинулся спасать Ее, хотя было ясно, что бесполезно и Он бы мог спастись.
Так погибла красавица Кат — синие глаза, и Капитан, лучший на всех морях.
- Мое дело маленькое, — сказал Пирсон. Потом он подождал, пока я отсморкаю свое положенное, и спросил:
- Ну, ты понял? Это же так просто. Я вытер сопли и кивнул.
Потом открылась дверь пивнушки, и меня позвали.
Дорогой дядя, я отошел в сторонку, куда меня отогнали. Я стоял на бровке шоссе и смотрел на склон холма с редким кустарником. Куда именно я смотрел, остальным не было видно. Закрывали кусты, посаженные вдоль шоссе.
- Уходи, чего встал? — сказали мне.
- Сюда движутся люди посерьезней, — говорю.
И тогда все увидели, как на тропинке, сбегающей с холма, остановился человек в сером пиджаке и белой рубашке с «бабочкой». Его хорошо освещало послеполуденное солнце. Через плечо у него висел чистенький автомат. Он крикнул нам не очень повышая голос:
- Всем отойти на край шоссе!
Люди начали подниматься. Оружия никто не взял, хотя оно лежало у них в ногах, в траве, потому что человек был один. Но тогда из кустов на холме появилось много хорошо одетых людей. Среди них были и женщины с детьми. У всех взрослых были гранаты. Они начали спускаться по отлогому холму, и кусты были им по пояс. Человек в пиджаке перекинул автомат на руку.
- Не делайте глупостей, — сказал я, — идет машина. Тот закинул автомат за спину.
Но вечернему шоссе мчалась машина. Марки я не запомнил. Однако заметил, что водитель был один. Она пролетела мимо. Потом показалась и пролетела вторая, третья, еще несколько. И в каждой были только хорошо одетые водители и барахло, накрытое плащами или брезентом. Видно, драп был большой.
Мы и они стояли. Мы по их детям, конечно, стрелять не могли, они наших — закидали бы гранатами. Было достаточно, если б долетело несколько.
- Всем построиться и отойти от оружия, — сказал человек с «бабочкой», — на 300 метров. Нам надо пройти к автобусам, и мы уедем.
Автобусы… Несколько пустых автобусов стояло у бензоколонки за поворотом. Я отступил и в бинокль увидел зрелище, которому не поверил.
К автобусам подлетали эти частные пустые машины, и из каждой из-под брезента, из багажников выпрыгивали «ангелы», штук по пять, и бесшумно вскакивали в пустые автобусы.
Я крикнул стоящим на холме:
- Ни с места!.. Именем закона… Ни с места!
- Какого закона? — презрительно сказала женщина в лакированных сапожках и стала решительно спускаться вниз. Но потом остановилась.
Из-за поворота вылетали автобусы.
- Все в порядке, сэр, — опуская стекло, крикнул водитель первого.
И с холма спокойно пошли вниз хорошо одетые люди, известные по фотографиям из газет, Ферфлюхтешвайна среди них не было.
Когда они спустились вниз, с шипением открылись двери автобуса, и выскочили «ангелы» с тяжелым оружием. Затем из остальных автобусов. «Ангелы» в два прыжка оказались возле спускающихся и профессионально защелкали наручниками. Закон восстановлен. Президент новый. Формация спасена ценой отказа от Апокалипсиса. Хрен с ним. Абы жить по-людски.
Это все я узнал по дороге к бензоколонке, в автобусе, куда и меня прихватили. Всех прихватили.
Из автобуса вывели мужчину с серым лицом, таким же, как его пиджак и «бабочка».
- Сэр, проигрывать надо с достоинством, — сказал старший «ангел», так сказать «архангел».
- Молчи, скотина, я тебе верил…
- Главное, был бы порядок, — сказал «ангел». — Показывайте, сэр.
- Где-то здесь.
Быстро осмотрели помещение бензоколонки. Пусто.
- Погодите, — сказал мужчина в сером, — позовем Гертруду. Женщина, похожая на постаревшую газель, спустилась с подножки. Когда она вошла, тот сказал:
- Гертруда, где сейф?
- Сейчас поищем, — угрожающе сказала она, оглядев стены, и, раздирая юбку, стала лакированным кавалерийским сапогом бить стекла в витрине с почетными фотографиями особо важных клиентов и какими-то дипломами. От юбки остался один лоскут, и тогда стало видно, какая Гертруда вся жилистая. Как римская катапульта.
Ее еле оттащили.
- За витриной, — сказала она.
Витрину отвернули от стены и увидели сейф.
- Сейчас поищем, — сказала она и стала ласкать какие-то металлические украшения. Стена сейфа стала отъезжать. Внутри зажегся свет. Сейф был пуст.
- Обманул. Ах ты, шкура продажная! Проклятая свинья! — сказала Гертруда и выругалась.
- Ферфлюхтешвайн!
- Где? — вскрикнул я.
- Вы же видите, что его здесь нет. Остолопы… — и крикнула: — Сбежал! «Ангелы» тщательно осматривали сейф. Надо было возвращаться.
- Спасибо, сэр, что предупредили, — сказал мне старший «ангел». Я кивнул.
Я шел по пустому, чистому от машин шоссе и думал, чем держала профессора эта жилистая самочка, жена среднего качества, которую надо было одевать даже ценой Апокалипсиса.
Потом вспомнил: ах, да, профессор ведь наверняка знал о предсказании Нострадамуса и о том, что Апокалипсис уже был в день усекновения главы Иоанна Предтечи — 6 августа на Курской дуге и что уже давно наступило воскрешение. Поэтому и понтировал нахально. Хватит, хватит — думал я. Все остальное — подробности. Да и стар уже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105