Этот человек, сыгравший в моей жизни такую же огромную роль, как и Сумбаев, обладал феноменальной интуицией, для него не существовало двух одинаковых больных. Подбирая группу, он с поразительной точностью умел спрогнозировать, как эти люди будут взаимодействовать и помогать ему своим влиянием друг на друга.
Среди моих пациентов гомосексуалистов не было, профессиональное общение с ними ограничивалось тем, что я иногда ассистировал Иванову во время групповых занятий, помогал собирать анамнез. Но учителя мои создали такую атмосферу, при которой постоянные пациенты невольно становились общими. Мы всех их знали, участвовали в импровизированных консилиумах. Все это было элементами школы, в которой от старших к младшим передавался весь комплекс и научных, и лечебных, и этических традиций. Позицию Сумбаева и Иванова по отношению к гомосексуализму, целиком передавшуюся и мне, я назвал бы диссидентской. Это было тихое, затаенное диссидентство, не афишировавшее себя, но по сути очень твердое и несгибаемое.
Система считала этих людей отбросами общества, стимулировала отвращение к ним, подвергала репрессиям. Когда нужно было убить высокий моральный авторитет человека, неугодного властям, распускали слухи, что он педераст, – и это было равносильно публичной гражданской казни.
Помню, как появилась однажды в «Восточно-Сибирской правде» статья о нескольких преподавателях и студентах педагогического института, уличенных в подобных связях. Они были представлены как «развратная» группа, и на несколько месяцев развернулась шумная и непередаваемо грязная кампания травли. Исключение, увольнение, «волчьи билеты» – это само собой, но общественность в истерических статьях и откликах требовала большего – показательного суда, чуть ли не физической расправы. Чем все кончилось, я не знаю, поскольку как раз в то время уехал поступать в аспирантуру, но шансов уцелеть у несчастных «развратников» не было никаких.
Позиция врачей, которые настаивали на том, что это больные люди, заслуживающие не осуждения, а сострадания, не наказания, а медицинской помощи, – такая позиция на общем фоне выглядела не просто странной, а вызывающей. Автоматически возникал вопрос: за что же их судят, приговаривают, гноят в тюрьмах и лагерях, если они не вольны собой распоряжаться? Я знаю, Сумбаеву просто повезло, что в разгар газетной шумихи ее организаторы не сообразили и его привлечь в качестве соответчика: ведь костер общественного негодования требует, чтобы в него все время подбрасывали дрова. Но уж если мой учитель не боялся пропагандировать в те годы фрейдизм.
Реформы, которые пытался провести Хрущев, затронули многие стороны жизни, но на отношение к сексуальным меньшинствам не повлияли никак. Достаточно вспомнить истошный крик «пидарасы!», окончательно определивший судьбу молодых художников-новаторов. Как и большинство советских вождей, Хрущев руководствовался высокими государственными соображениями. Гомосексуализм – так примерно они рассуждали – порок мужской части общества, а мужчины – это прежде всего армия. Если не принимать драконовских мер, страна в два счета утратит свою военную мощь. Вместо крепких отважных парней она заполнится хлипкими женоподобными существами, манерно хихикающими и закатывающими подведенные глаза.
Именно такие объяснения я не раз слышал от людей, имевших прямой доступ к уровню принятия решений, как это теперь называется. Они, как правило, были преисполнены сознания своей значительности и совершенно глухи к попыткам хоть немного уточнить картину, сложившуюся у них в голове. Бесполезно было объяснять им, что армию, как и любой закрытый однополый коллектив, насильно принуждаемый к длительному воздержанию, бесполезно пытаться предохранить от «заражения»; что далеко не все мужчины, испытывающие влечение к собственному полу, феминизированы, – есть, наоборот, атлеты, всем мужикам мужики; что никакого воздействия на боеспособность воинских соединений этот аспект жизни не оказывает, а если судить по некоторым историческим примерам, может даже ей способствовать: возведение в культ воинской доблести и чести нередко подкреплялось созданием мужских союзов, по типу братства, принципиально отвергавших общение с женщинами. Наша высшая элита была далеко не однородна по уровню культуры и интеллектуальным качествам, но даже над самыми живыми и образованными умами властвовал известный принцип: я начальник – ты дурак.
Не сомневаюсь, что и Хрущев руководствовался теми же рациональными соображениями, продолжая политику травли «пидарасов». Но я усматриваю в этом еще и сильнейший элемент его глубоко личной, бессознательной ненависти.
Я много занимался психоанализом Хрущева (к сожалению, только заочно, но при обилии материала, запечатляющего личность, это делу не мешает), считаю его фигурой в высшей степени неординарной, обладающей самобытной и неповторимой индивидуальностью. Но во многом он оставался «человеком с улицы», не способным критически оценить засевшие с детских лет в сознании стереотипы и хоть немного приподняться над ними. Стихийное отвращение к гомосексуалам, брезгливый взгляд на них как на «недочеловеков» занимает среди этих массовых стереотипов очень видное место, причем, мужская нетерпимость несоразмерно превышает женскую. Иногда это трактуется как инверсия собственных юношеских гомосексуальных влечений, отвергнутых личностью и вытесненных в самые глубокие слои бессознательного. Мое объяснение проще, но в чем-то страшнее.
Мальчики – особенно растущие без присмотра, в дворовых полудиких стайках – живут в вечном страхе перед изнасилованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193