Это едва ли. Но это не доказывает, что ты сам–убийца. Это лишь доказывает, что остальные члены Стаи не лгут.
Если только Стая – не кучка кладбищенских сторожей. Я-то знаю, что это не так, потому что мой холодильник набит отрубленными руками, которые подтверждают честность членов Стаи... Но тебе придется довериться моему слову.
Вот именно.
Существует еще кое-что, в чем ты можешь быть уверен. Я выбрал овцу и приказал тебе убить. Ты это сделал. В глазах закона я виноват в убийстве не меньше, чем ты сам.
Да, но на твоих руках нет крови. Законы бессмысленны–уж ты-то должен это понимать.
– Так, ты уже начинаешь меня доставать, – пробормотал Джинн-Икс.
Хорошо. Предлагаю тебе проверить меня в деле. Условия прежние. Выбери шлюху, возьми ее отпечатки и сообщи, где и когда. Я пришлю тебе небольшой подарочек.
Есть идея получше. Крест-накрест.
Объясни.
Мы –те, кто мы есть. Ирония такова: мы не можем убить тех, кого хорошо знаем. Анонимность–самое большое наше преимущество. Но я мог бы убить кого-то, кого знаешь ты, и наоборот.
– Ах ты хитрец! – восхитился Джинн-Икс.
Кто станет овцой на алтаре?
Женщина. Агент по продаже недвижимости. Можешь ничего мне не присылать– яузнаю, когда она умрет.
По рукам. Но мне потребуются ее имя, город и номер телефона.
Схватив авторучку, Джинн-Икс записал сведения, ползущие по экрану.
– Похоже, я возвращаюсь в Сиэтл, – вздохнул он. – Самолеты и дожди. Черт.
Ты будешь моим должником, Поцелуй Смерти.
Не беспокойся. Я всегда плачу по своим счетам.
* * *
– Уже двенадцатый час подряд ты сидишь, приклеившись к этой штуковине, – объявила Никки. – Чего-нибудь уточняешь или просто ищешь порнуху?
– Я бы не назвал это порнографией, – поправил ее Джек. – "Гнусность" – вот более подходящее слово.
Отстранившись от ноутбука, он потянулся. Затекшая шея наградила мозг острым уколом боли.
– Ох, черт! – простонал он, моргая.
Подойдя, Никки положила ладони на его плечи и впилась большими пальцами в трапециевидные мышцы.
– Тебе бы слегка расслабиться, – сказала она. – У тебя тут узлы размером с мячики для гольфа.
Закрыв глаза, Джек постарался прогнать из тела напряжение. А перед его мысленным взором все проносились картинки, виденные на сайте: расчлененные тела, груды отрубленных голов, подробные описания убийств и нанесенных увечий. Помотав головой, он открыл глаза.
– Не могу. На этом сайте есть уголки, куда я пока не заглядывал.
Руки Никки сползли с его плеч.
– А еще тебе обязательно нужно поесть. Давай же, меня тошнит от сухого пайка. Пойдем посидим в нормальном ресторане.
– Я совсем не голоден.
– Ну а я голодна. И ненавижу есть в одиночестве.
Он наконец сдался, поскольку дальнейшие споры, казалось ему, не стоят затраченных усилий. Любые бытовые проблемы больше их не стоили; Джек перестал бы принимать душ или бриться, если бы Никки не напоминала ему об этом. Пища была топливом, сон – простым провалом сознания. Иногда он забывал помочиться, пока мочевой пузырь не наливался болью.
Никки выбрала ресторанчик под названием "Шантарелль" – французское бистро в районе Капитолийского Холма в Сиэтле. Она также настояла на том, чтобы поехать туда на такси.
Ресторан оказался маленьким, тихим, уютным. Почему-то во всем этом Джеку мерещилась какая-то фальшь; он то и дело оглядывался через плечо, словно пытаясь различить истину под покровом иллюзии.
– Прекрати, Джек. Я из-за этого нервничаю.
Никки попросила посадить их в укромном месте; метрдотель провел их к столику в дальнем углу зала. В ресторане сидели еще две парочки, но те устроились у окна, неподалеку от входа.
Джек уселся спиной к стене.
Подошел молоденький официант, наполнивший водой бокалы. Восемнадцать лет, не более, азиатские черты лица. Джек задумался, играет ли тот в видеоигры.
Меню было коротким, цены – высокими.
– Не смотри на цифры, – сказала Никки. – Я угощаю.
– Конечно. – О финансах Джек в последнее время не вспоминал. Уже три года он жил на страховку, не имея ни малейшего понятия, сколько денег осталось. Видимо, это выяснится, когда сумма на его банковской карточке истает окончательно.
– Так. Наверное, я попробую салат "Цезарь", – задумчиво протянула Никки. – Интересно, они готовят его прямо на столиках? Ты когда-нибудь пробовал?
– Нет.
– Это действительно здорово. Они и заправку делают здесь же, у тебя на глазах: давят анчоусы, взбивают яйцо... Ничего свежее и быть не может.
Давят. Взбивают.
Джек ничего не ответил.
Когда подошел официант, Никки попросила бокал хорошего красного вина. Джек только покачал головой. Для него пить в надежде развеяться – то же, что пытаться залить огонь струей бензина.
– Сегодня наше специальное блюдо – свиные медальоны с абрикосовым...
– Несите.
Испепелив его взглядом, Никки добавила:
– А я съем салат "Цезарь" и лобстера.
– Очень хорошо.
Когда официант удалился, они продолжали сидеть в неловком молчании. В последние два года Никки и Джек не расставались ни на день, разделяя такие интимные моменты жизни, какие и не снились большинству супружеских пар, – но ни разу даже не поцеловались. Их связывали вместе ненависть и одиночество, а вовсе не любовь.
– Скажи, разве здесь не лучше, чем в каком-нибудь "Бургер-Кинге"? – спросила наконец Никки.
– Еще бы.
– Я... – она пыталась придумать, что бы сказать. – Я ходила сегодня по магазинам. Видела действительно хорошие туфли.
Джек ответил ей пустым, отсутствующим взглядом В ответ она не сводила с него глаз, в глубине которых пряталась мольба. Этот немой стон не сразу, но достиг его сознания.
– Вот как. Это... хорошо. Очень хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99