В год 1163 сна Огненной Богини волшебным пожаром, ушедшим теперь в легенды, завершилась осада Засеки…
Имперские Походы 1158–1194, том. IV, Генабакис Имриджин Таллобан (род.1151)

Первая глава

Не слыхать на дороге звона подков,
Барабаны уже не гремят,
С моря, с кровью политых холмов
Шел мой сын на закате дня.
Только эхо ему отвечало вдали
Да бесплотных воинов ряд,
Расступались пред ним все, кто здесь полегли,
Каждый был чей-то сын или брат.
Мне камень замшелый пристанищем стал,
Последний рубеж отмечая,
По старой дороге сын мой шагал,
Закат тот кровавый встречая.
Для смелого сердца час битвы пробьет –
И воин другой той дорогой пойдет.
Плач матери.
Автор неизвестен
1161 год сна Огненной Богини. 103 год Малазанской империи. 7 год правления императрицы Пенсии

– Хватать и тащить, – произнесла старуха, – вот как поступает императрица, да и боги делают так же, – она отвернулась и плюнула, затем поднесла грязный платок к запекшимся губам. – Трех мужей и двух сыновей проводила я на войну.
Молодая рыбачка смотрела на проезжающих мимо солдат, глаза ее блестели, она едва слушала бормотание старухи. Девушка с восторгом смотрела на проходящих перед ними великолепных лошадей. Лицо ее горело ярким румянцем. День угасал, закатное солнце заливало деревья красным сиянием.
– Это было еще во времена императора, – продолжала старуха. – Надеюсь, Худ поджаривает душу этого негодяя на сковородке. Смотри-ка, девочка, Лейсин подобрала себе лучшее пушечное мясо. Хм, впрочем, начала она ведь с него, так?
Молодая рыбачка кивнула. Как и полагается простолюдинам, они ждали на обочине. У старухи был большой мешок с репой, девушка придерживала на голове тяжелую корзину. Старуха то и дело перебрасывала свою ношу с одного плеча на другое. Перед ними была стена всадников, позади них канава, засыпанная острыми обломками камней, – места, куда можно положить мешок, не было.
– Пушечное мясо, говорю я. Мясо мужей, мясо сыновей, мясо жен и дочерей. Ей все равно. И империи все равно, – старуха снова плюнула. – Три мужа и два сына, по десять монет в год. Пять на десять – пятьдесят. Пятьдесят монет в год за холод. Пятьдесят монет за холодную зиму, пятьдесят монет за холодную постель.
Девушка отерла пыль со лба. Ее живой взгляд провожал проезжающих всадников. Молодые люди сосредоточенно смотрели прямо перед собой. Редкие женщины держались еще прямее мужчин и выглядели свирепее. Закатное солнце бросало красные блики на шлемы всадников.
– Ты дочка рыбака, – произнесла старуха, – я и раньше видела тебя на дороге и на берегу. Видела тебя с отцом на рынке. У него нет руки, да? Еще кусок мяса в ее коллекцию, – она рубанула по воздуху рукой, затем кивнула. – Я живу в крайнем доме. А монеты я трачу на свечи. Каждый вечер я зажигаю пять свечей, пять свечей теперь семья старой Ригги. А что у тебя в корзине, милая? Девушка с трудом поняла, что ей задали вопрос. Она оторвалась от созерцания воинов и улыбнулась старухе.
– Извините, – сказала она, – но лошади так громко стучат копытами.
Ригга произнесла громче:
– Я спросила у тебя, что в твоей корзине, девушка?
– Бечевка. Хватит на три сети. Нам нужна одна на завтра. Отец потерял последнюю сеть, что-то поднялось из глубины и унесло ее и весь улов. Илгранд Лендер хочет получить деньги, которые он нам одолжил, завтра непременно нужно поймать что-нибудь. И побольше, – она снова улыбнулась и перевела взгляд на всадников. – Ну не прекрасно ли? – выдохнула она.
Ригга протянула руку и дернула девушку за густые волосы.
Девушка вскрикнула. Корзина на ее голове покачнулась, потом съехала на плечо. Она пыталась удержать ее, но та была слишком тяжелой. Корзина рухнула на землю.
– Ай! – воскликнула девушка, опускаясь на колени. Но Ригга потянула ее за волосы и развернула лицом к себе.
– Слушай меня, девушка! – Она дышала чем-то кислым ей прямо в лицо. – Империя перемалывает своими жерновами эту землю уже сотни лет. Ты родилась в империи. А я – нет. Когда мне было столько лет, сколько теперь тебе, Итко Кан был вольной страной. Мы были свободны.
Девушке сделалось дурно от ее дыхания. Она прикрыла глаза.
– Запомни эту истину, девочка, или ложь навсегда ослепит тебя, – голос Ригги монотонно звучал где-то в отдалении, девушка замерла.
«Ригга, Ригга ясновидящая, ведьма, гадающая на воске, она плавит души на пламени свечи и поджаривает их». Ригга говорила теперь голосом предсказательницы.
– Запомни правду. Я последняя из тех, кто скажет ее тебе. А ты последняя из тех, кто слушает меня. Мы связаны с тобой, ты и я, связаны одной веревочкой.
Пальцы Ригги еще сильнее вцепились в волосы девушки.
– Там, за морем, императрица всадила свой нож в нетронутую землю. Кровь приходит теперь с приливом, она унесет тебя с собой, если ты не остережешься. Тебе вложат меч в руку, дадут прекрасную лошадь и пошлют тебя за море. И душа твоя омрачится. Слушай же! Ригга сохранит тебя тебе, потому что мы связаны, ты и я. Но это все, что я смогу сделать, понимаешь? Смотри на хозяина, живущего во Тьме. Его рука освободит тебя, хотя он и не узнает об этом…
– Что такое? – рявкнул кто-то.
Ригга повернулась к дороге. Один из всадников остановил лошадь. Ясновидящая отпустила девушку.
Девушка шагнула назад, но ей под ногу подвернулся острый камень, и она упала. Когда она посмотрела вверх, то увидела, что первый всадник проехал, а его место занял другой.
– Оставь красотку, старая карга, – заревел солдат; он остановился, взмахнув рукой в металлической перчатке. Удар пришелся Ригге по голове. Старуха пошатнулась.
Молодая рыбачка вскрикнула, когда Ригга тяжело завалилась на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31