– И куда, по-твоему, ты направился? – закричала она.
– В кровать. Ты со мной? – не останавливаясь, спросил я.
Она подбежала к лестнице.
– Убирайся! Убирайся, черт побери! Если не уберешься, я вызову полицию!
– Конечно вызовешь, – сказал я, входя в комнату.
Я вытащил длинный сверток из-под кровати и принялся разворачивать газеты. Моя хозяйка появилась в дверном проеме, но я не обратил на нее внимания. Она же, увидев, что я распаковываю ружье, все свое внимание сосредоточила на мне. Я переломил ружье, достал из сумки коробку с патронами и два вставил в стволы.
– Что ты собираешься с этим делать? – спросила она.
– Защищать свое имущество.
– Ведь сегодня они не вернутся, а?
Я защелкнул ружье.
– Откуда мне знать.
– А если вернутся, ты воспользуешься этим?
– Не глупи. Достаточно только нацелить его, чтобы получить результат.
– Тогда зачем ты зарядил его?
– Кто-то может решить, что я блефую. Придется показать ему, что он ошибается.
– Господи, – устало произнесла она.
Я прислонил ружье к стене рядом с кроватью, лег и закрыл глаза. Я слышал, как моя хозяйка подошла к тумбочке, взяла одну чашку и что-то налила в нее.
– Почему они убили твоего брата? – спросила она.
– Не знаю, – ответил я. – И еще я не знаю, кто такие «они».
– А разве Торпи не имеет к этому отношения?
– Очень сильно сомневаюсь. У него кишка тонка.
– Зато сегодня у него хватило духу направить тебя по ложному следу.
– Для этого не надо особой смелости. Он играл наверняка. Предполагалось, что при любых обстоятельствах я сюда уже не вернусь. Он обделается, когда узнает, что я действовал по другому сценарию.
– Ты отомстишь ему?
– Отомстил бы, если бы смог поймать. Вероятно, он уже на полпути к Донкастеру, или Барнсли, или куда-то еще. Он вернется сюда через месяц после моего отъезда.
– А как же Кейт? Как ты поступишь с ним?
– Дам денег.
– Ну да, ему сейчас от них большая польза.
– Ведь я же не знаю, где он живет, не так ли? Не знаю, куда они увезли его, верно? А ты знаешь?
– Нет.
– Вот и все.
Некоторое время она молчала. Я сел, выпил бренди, снова лег и закрыл глаза.
– Как ты поступишь, если поймаешь того, кто это сделал? – спросила она.
– А ты как думаешь?
Молчание.
– Почему? – сказала она.
– Он был мой брат.
Она села на кровать.
– Ты просто убьешь их? Просто возьмешь и убьешь?
– Если они первыми не убьют меня.
– А они смогут? Вот так, спокойно, без мучений и терзаний?
– Любой смог бы, если бы на карту была поставлена его жизнь и если бы он знал, что его не поймают.
– А тебя тоже не поймают?
– Нет.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, и все.
Помолчав, она сказала:
– Предположим, я позвоню в полицию и сообщу, что в моем пансионе поселился мужчина с ружьем и что он собирается кого-то застрелить из этого ружья?
– Не позвонишь.
– Откуда ты знаешь, что не позвоню?
– Оттуда же, откуда я знаю, что ты носишь зеленые трусы.
– Что это значит?
– Подумай.
И она задумалась.
В комнате надолго воцарилась тишина. Я открыл глаза и обнаружил, что смотрю в ее глаза. В ее взгляде не было особой любви ко мне, но этого и не требовалось. От женщин, которые носят зеленое белье, это не требуется. Я поднял руку и отодвинул полу ее халата. Бюстгальтер по цвету соответствовал той части туалета, что я уже видел. На левой груди четко выделялся синяк. Она продолжала смотреть на меня.
– Что они сделали? – спросил я.
– Один из них разорвал блузку. Другой ударил. Они продолжили бы, если бы Торпи не забеспокоился.
Я пальцами прикоснулся к синяку.
– Он ударил тебя сюда, да? – сказал я. Она ничего не ответила.
– Наверное, было не очень приятно, – сказал я. – Или я ошибаюсь?
– Какой же ты подлец!
Я молчал, продолжая массировать синяк. Она откинулась назад и легла мне поперек груди. Она развязала пояс халата, потом завела руки назад, расстегнула бюстгальтер и оставила руки там же, за спиной. Я массировал ей грудь, только зона охвата стала шире. Она перевернулась на бок, спиной ко мне.

СУББОТА

Я проснулся.
Я был один. Уже рассвело, и лил дождь. Простыня рядом со мной еще хранила тепло. На мне была только рубашка, расстегнутая и с задравшимися до подмышек рукавами. Открылась дверь. Моя хозяйка спиной вошла в комнату. Она несла поднос с завтраком. Я взглянул на свои часы. Они показывали без двадцати девять. Моя хозяйка села на кровать. Я тоже сел. Она поставила поднос на кровать. На подносе были вареные яйца и прочая снедь. Меня же интересовал только чай.
– И к чему все это? – спросил я.
– Хочешь, чтобы я швырнула все это тебе в лицо?
Я ничего не ответил. Она налила чаю. Я залпом выпил целую чашку и налил еще.
– Что, – спросила она, – есть ничего не будешь?
– Я не завтракаю, – сказал я.
– Ну ты действительно просто прелесть, – сказала она.
Я взял свою чашку, и она отодвинула поднос подальше. По ее лицу я видел, что ей хочется еще. А я не хотел давать ей, однако, если она будет настаивать, я, конечно, не откажу. Ночью я спал с ней по той же причине: чем ласковее она, тем меньше опасности, что она позвонит в полицию, если увидит знакомое лицо в газете. Но нельзя сказать наверняка.
Она забралась в постель, и мы приступили к делу. Мы трудились изо всех сил, когда дверь комнаты открылась.
Я быстро скатился с нее. Остатки завтрака разлетелись во все стороны. Я обмотался одеялом. Моя хозяйка завопила и попыталась отобрать его у меня, но ей это не удалось, и поэтому она продолжала вопить.
И теперь, лежа на спине, я смог разглядеть тех, кто открыл дверь.
Двое мужчин стояли и смотрели на нас. Один был очень высоким и напоминал грубоватых красавчиков с рекламы лосьона после бритья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60