- Bonjour, bonjour! - отвечал он, кивая всем. - Я не обедаю с вами, не беспокойтесь, ne vous derangez pas, - говорил он, когда ему предлагали сесть. - Я за городом сегодня.
- Помилуй, Nicolas, за городом! - сказала Анна Васильевна. - Ведь там еще не растаяло… Или давно ревматизм не мучил?
Пахотин пожал плечами. - Что делать! Ce que femme veux! Dieu le veut! Вчера la petite Nini заказала Виктору обед на ферме: «Хочу, говорит, подышать свежим воздухом…» Вот и я хочу!..
- Пожалуйста, пожалуйста! - замахала рукой Надежда Васильевна,поберегите подробности для этой petite Nini.
- Вы напрасно рискуете. - сказал Аянов, - я в теплом пальто озяб.
- Э! mon cher Иван Иванович: а если б вы шубу надели, так и не озябли бы!..
- Parti de plaisir за городом - в шубах! - сказал Райский.
- За городом! Ты уже представляешь себе, с понятием «за городом», - и зелень, и ручьи, и пастушков, а может быть, и пастушку… Ты артист! А ты представь себе загородное удовольствие без зелени, без цветов…
- Без тепла, без воды… - перебил Райский.
- И только с воздухом… А воздухом можно дышать и в комнате. Итак, я еду в шубе… Надену кстати бархатную ермолку под шляпу, потому что вчера и сегодня чувствую шум в голове: все слышится, будто колокола звонят; вчера в клубе около меня по-немецки болтают, а мне кажется, грызут грецкие орехи… А все же поеду. О женщины!
- Это тоже - Дон-Жуан? - спросил тихонько Аянов у Райского.
- Да, в своем роде. Повторяю тебе, Дон-Жуаны, как Дон-Кихоты, разнообразны до бесконечности. У этого погасло артистическое, тонкое чувство поклонения красоте. Он поклоняется грубо, чувственно…
- Ну, брат, какую ты метафизику устроил из красоты!
- Женщины, - продолжал Пахотин, - теперь только и находят развлечение с людьми наших лет. (Он никогда не называл себя стариком.) И как они любезны: например. Pauline сказала мне…
- Пожалуйста, пожалуйста! - заговорила с нетерпением Надежда Васильевна. - Уезжайте, если не хотите обедать…
- Ах, ma soeur! два слова, - обратился он к старшей сестре и, нагнувшись, тихо, с умоляющим видом, что-то говорил ей.
- Опять! - с холодным изумлением перебила Надежда Васильевна. - Нету! - упрямо сказала потом.
- Quinze cents! - умолял он.
- Нету, нету, mon frere: к святой неделе вы получили три тысячи, и уж нет. Это ни на что не похоже…
- Eh bien, mille roubles! Графу отдать: я у него на той неделе занял: совестно в глаза смотреть.
- Нету и нету: а на меня вам не совестно смотреть?
Он отошел от нее и в раздумье пожевал губами. - Вам сказывали люди, папа, что граф сегодня заезжал к вам? - спросила Софья, услыхав имя графа.
- Да: жаль, что не застал. Я завтра буду у него.
- Он завтра рано уезжает в Царское Село.
- Он сказал?
- Да, он заходил сюда. Он говорит, что ему нужно бы видеть вас, дело какое-то… Пахотин опять пожевал губами.
- Знаю, знаю, зачем! - вдруг догадался он. - бумаги разбирать - merci, а к святой опять обошел меня, а Илье дали! Qu'il aille se promener! Ты не была в Летнем саду? - спросил он у дочери. - Виноват, я не поспел…
- Нет. я завтра поеду с Catherine: она обещала заехать за мной. Он поцеловал дочь в лоб и уехал. Обед кончился; Аянов и старухи уселись за карты.
- Ну, Иван Иваныч, не сердитесь, - сказала Анна Васильевна, - если опять забуду да свою трефовую даму побью. Она мне даже сегодня во сне приснилась. И как это я ее забыла! Кладу девятку на чужого валета, а дама на руках…
- Случается! - сказал любезно Аянов.
Райский и Софья сидели сначала в гостиной, потом перешли в кабинет Софьи.
- Что вы делали сегодня утром? - спросил Райский.
- Ездила в институт, к Лидии.
- А! к кузине. Что она, мила? Скоро выйдет?
- К осени; а на лето мы ее возьмем на дачу. Да: она очень мила, похорошела, только еще смешна… и все они пресмешные…
- А что?
- Окружили меня со всех сторон; от всего приходят в восторг: от кружева, от платья, от серег; даже просили показать ботинки… - Софья улыбнулась.
- Что ж, вы показали?
- Нет. Надо летом отучить Лидию от этих наивностей…
- Зачем же отучить? Наивные девочки, которых все занимает, веселит, и слава богу, что занимают ботинки, потом займут их деревья и светы на вашей даче… Вы и там будете мешать им?
- О нет, светы, деревья - кто ж им будет мешать в этом? Я только помешала им видеть мои ботинки: это не нужно, лишнее.
- Разве можно жить без лишнего, без ненужного?
- Кажется, вы сегодня опять намерены воевать со мной? - заметила она.Только, пожалуйста, не громко, а то тетушки поймают какое-нибудь слово и захотят знать подробности: скучно повторять.
- Если все свести на нужное и серьезное, - продолжал Райский, - куда как жизнь будет бедна, скучна! Только что человек выдумал, прибавил к ней - то и красит ее. В отступлениях от порядка, от формы, от ваших скучных правил только и есть отрады…
- Если б ma tante услыхала вас на этом слове… «отступления от правил»… - заметила Софья.
- Сейчас бы сказала: пожалуйста, пожалуйста! - досказал Райский. - А вы что скажете? - спросил он. - Обойдитесь хоть однажды без «ma tante»! Или это ваш собственный взгляд на отступления от правил, проведенный только через авторитет ma tante?
- Вы, по обыкновению, хотите из желания девочек посмотреть ботинки сделать важное дело, разбранить меня и потом заставить согласиться с вами… да?
- Да, - сказал Райский.
- Что у вас за страсть преследовать мои бедные правила?
- Потому что они не ваши.
- Чьи же?
- Тетушкины, бабушкины, дедушкины, прабабушкины, прадедушкины, вон всех этих полинявших господ и господ в робронах, манжетах…
Он указал на портреты.
- Вот видите, как много за мои правила, - сказала она шутливо.
- А за ваши?..
- Еще больше! - возразил Райский и открыл портьеру у окна.
- Посмотрите, все эти идущие, едущие, снующие взад и вперед, все эти живые, не полинявшие люди - все за меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38