Эти детки живут дома так долго, как только могут, и клянчат деньги у родителей, дедушек и бабушек. Они не хотят расти, и кто может их в этом винить? Как только они вырастут, их наличные деньги вмиг разлетятся.
Мори прокладывает путь через море людей, стараясь держать под контролем свое раздражение. «Эмбиент трип-хоп гараж транс» – что это значит? Кто-нибудь знает вообще? Эти детки – странное племя. Они предпочитают общаться не лично, а по пейджеру или мобильнику. Их язык – смесь слэнга, словечек из телевизора и комиксов. Девочки, со своими светло-каштановыми волосами и искусственным загаром, выглядят, как пришельцы. Мальчики избавляются от растительности на руках и ногах и меняют форму лица при помощи пластической хирургии. Когда Мори было двадцать, он хотел изменить японское общество со дна до покрышки. Этих интересует только смена собственного облика.
Сима ждет в забегаловке, рядом с ним на стуле огромный пакет.
– Моя двухмесячная зарплата, – жалуется он. – Но дело того стоит. Скоро ей ехать на гастроли с молодежным оркестром.
– С молодежным оркестром! – говорит Мори, поднимая брови. – Я иногда спрашиваю себя, вправду ли Мари-тян твоя дочь!
– Хой! Что ты имеешь в виду?
Мори пожимает плечами, идет к прилавку и берет рисовый бургер с якитори. Чувство юмора у Симы уже не то. У него, наверно, тоже.
Мори садится и откусывает от рисбургера.
– В чем проблема на этот раз? – спрашивает Сима раздраженно.
Мори переходит прямо к делу:
– Что ты знаешь о новой секретной службе, которая была образована несколько лет назад? О той, которую в газетах называют «японским ЦРУ»?
Сима хмурится:
– Это высшие материи, Мори. На твоем месте я бы в них не лез.
– Я уже влез, – говорит Мори. – Вчера их люди чуть не увезли меня прямо с улицы. Кстати, у них же головное управление где-то в деловом районе, да?
Сима шумно отхлебывает тофу-коктейль.
– Да, мне говорили, что они располагаются где-то там. Честно говоря, подробностей и я не знаю.
– Если бы они планировали какую-нибудь операцию в Синдзюку – скажем, охотились бы на кого-то опасного, – они бы предупредили вас об этом заранее?
Сима выдает неискренний смешок.
– Мы бы узнали об этом последними, – говорит он. – Эти люди делают, что хотят и когда хотят. Все это сверхсекретные вещи.
– А кто их контролирует?
– Это тоже сверхсекретно, – говорит Сима. – В любом случае, с чего бы им тебя ловить? Я думал, ты оставил свою подрывную деятельность двадцать пять лет назад.
Каратэ Сима больше не занимается, но знает, куда ткнуть – чтоб побольнее. И политические взгляды у него не поменялись со времени их первой встречи. Для Симы здоровый политический скептицизм равносилен терроризму.
Мори проглатывает остатки рисового бургера.
– Это касается дела Миуры, о котором я тебе говорил. Кажется, Кимико Ито была права насчет убийства.
– Это ничего не объясняет, – качает головой Сима. – Они не могут быть заинтересованы в обычном убийстве. Если только оно не связано с серьезной угрозой национальной безопасности.
– А в чем заключается серьезная угроза национальной безопасности?
Сима наставляет палец в лицо Мори:
– Следовало бы знать, прежде чем спрашивать. Разумеется, это сверхсекретно.

Воскресное утро Митчелл проводит в своей квартире, в одиночестве, ожидая телефонного звонка. Дождь барабанит по крыше, густыми струями стекает по оконному стеклу. На татами уже три миски для трех разных протечек. Митчелл попивает зеленый чай и хмурится в монитор своего компьютера. Он только что прошел новый уровень симулятора, пробравшись через мир номер пять (места обитания ангелов и демонов) в мир номер шесть (обитель богов).
Все эти дни Митчелл редко выходит из дома по вечерам. Нехватка денег в Токио – все равно что нехватка воды в пустыне Гоби. Не можешь перемещаться, не можешь ничего делать. Так что Митчелл сидит дома, ест полуфабрикатную лапшу и играет в компьютерные игры. Вот в чем он убежден: игры «Софтджоя» – несомненно, самые изобретательные и увлекательные. Поэтому он так настойчиво рекомендует покупать ее акции. Компания обречена на успех. «Мега», без всякого полета фантазии производящая мусор, обречена на поражение.
Вот барабаны громче. Капли быстрее. Снаружи доносится слабое завывание какого-то сильно страдающего существа. Митчелл подходит к окну, нервно всматривается в темноту. Через несколько секунд он понимает, что это звук человеческого голоса. Старуха, живущая на первом этаже, слушает народную песню по радио. Ни слов, ни мелодии он не разбирает – лишь долгое ритмичное завывание. Митчелл снова садится, но звук не выходит у него из головы.
Звонит телефон. Тот самый звонок, которого он боялся. Он дает телефону прозвонить четыре раза – создать впечатление небрежности, беззаботности, но не слабости. От таких мелочей может зависеть его карьера.
– Привет, Ричард. Как дела? – спрашивает она.
– Прекрасно, – врет Митчелл. – Откуда звонишь, Саша?
– Еду в Шарль-де-Голль, во Франкфурте сегодня совещание.
– Правда? И как погода в Париже?
Саша де Глазье, глава отдела глобальных исследований «ВВС», издает громкий стон.
– Погода идет на хрен, я с тобой не о погоде собираюсь говорить, и тебе это известно.
Манера разговора у Саши такая же, как и образ жизни: быстрая и нетерпеливая. Невозможно быть глобальнее Саши. Наполовину ливанка, наполовину аргентинка, свободно говорит на французском, испанском и итальянском. Живет в самолетах и отелях, имеет близких друзей во всех финансовых центрах мира. Ей скучно сидеть на одном месте больше двух недель, скучно работать на одну компанию больше двух лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112