Сбегают с работы когда хотят, ссут на дорогостоящее оборудование, без конца нажираются… Просто удивительно, как я еще не спятил!
Я улыбнулся и закурил сигарету.
Лоттерман посмотрел на меня с любопытством.
– От всей души надеюсь, что хоть ты нормальный. Еще одни извращенец стал бы здесь последней каплей.
– Извращенец? – переспросил я.
– Ну-ну, ты знаешь, о чем я. – Лоттерман махнул рукой. – Извращенцы в широком смысле – пьяницы, бродяги, воры… Одному Богу ведомо, откуда они являются.
– Ага, – кивнул я.
– Фунта дерьма не стоят! – с жаром воскликнул он. – Скользят тут как змеи, широко мне улыбаются, а йотом исчезают, ни черта никому не сказав. – Он грустно покачал головой. – Как мне выпускать газету, когда кругом одни алканавты?
– Дело табак, – подытожил я.
– Вот именно, – пробормотал Лоттерман. – Хуже не придумаешь. – Тут он поднял голову. – Я хочу, чтобы ты как можно скорее тут со всем ознакомился. Когда здесь закончим, иди в библиотеку и поройся в старых номерах – сделай кой-какие выписки, выясни, что тут вообще происходит. – Он кивнул. – А потом можешь посидеть здесь с Сегаррой, нашим главным редактором. Я велел ему тебя проинструктировать.
Мы еще немного поговорили, и я упомянул о слухе насчет того, что газета может закрыться. Лоттерман явно встревожился.
– Тебе это Сала наболтал, верно? Ну так не обращай на него внимания – он псих.
Я улыбнулся.
– Очень хорошо. Я просто подумал, что надо спросить.
– Слишком много психов тут околачивается, – рявкнул Лоттерман. – Нам бы немного душевного здоровья.
По дороге в библиотеку я задумался о том, как долго я задержусь в Сан-Хуане – как скоро меня наградят ярлыком типа «змея» или «извращенец», как скоро я начну лягать себя по яйцам или буду покрошен на мелкие кусочки националистическими головорезами. Я помнил голос Лоттермана, когда он звонил мне в Нью-Йорк, – помнил странную отрывистость и загадочные фразы. Тогда я этого не почувствовал, зато теперь узрел воочию. Я почти мог представить себе в тот момент Лоттермана – как он судорожно хватается за телефонную трубку и старается не срываться на крик, пока у его порога собирается толпа, а пьяные репортеры заливают мочой всю редакцию, как он напряженно выдавливает: «Дело верное, Кемп, вы разумно рассуждаете, просто приезжайте сюда, и…»
И вот он я – новый типаж в змеиной яме, пока еще не классифицированный извращенец, щеголяющий пестрым галстуком и рубашкой на пуговицах сверху донизу, – уже не молодой, но и не совсем за бугром – человек на неком рубеже, топающий и библиотеку, чтобы выяснить, что тут вообще происходит.
Я просидел там минут двадцать, когда худощавый импозантный пуэрториканец вошел и похлопал меня по плечу.
– Кемп? – спросил он. – Я Ник Сегарра – есть у тебя свободная минутка?
Я метал, и мы обменялись рукопожатием. Глазки у него были маленькие, свинячьи, а волосы так идеально причесаны, что мне пришла в голову мысль о небольшом парике. Сегарра выглядел как человек, который вполне мог писать биографию губернатора, а также как человек, регулярно посещающий губернаторские вечеринки с коктейлями.
Когда мы проходили по отделу новостей, направляясь в однин из углов к столу Сегарры, мужчина, который, казалось, только что сошел с рекламы самого лучшего рома, закрыв за собой дверь, помахал Сегарре. Затем он подошел к нам – элегантный, улыбчивый, очень загорелый, с лицом истинного американца. В своем сером полотняном костюме он сильно смахивал на дипломата. Он тепло приветствовал Сегарру, и они пожали друг другу руки.
– Какая там любезная толпа на улице, – сказал незнакомец. – Один мерзавец даже харкнул в меня, когда я входил. Надо же – слюны людям не жалко.
Сегарра покачал головой.
– Это ужасно, ужасно… А Эд только продолжает их злить… – Тут он взглянул на меня. – Пол Кемп, – сказал он. – Хел Сандерсон.
Мы пожали друг другу руки, У Сандерсона была крепкая, отработанная хватка, и у меня возникло чувство, что когда-то в молодости его убедили мерить мужчину по силе рукопожатия. Он улыбнулся, затем взглянул на Сегарру.
– Есть время выпить? У меня тут для тебя кое-что интересное.
Сегарра взглянул на часы.
– Да, конечно. Я все равно уже уходить собирался. – Он повернулся ко мне. – Поговорим завтра – идет?
Когда я направился к двери, Сандерсон крикнул мне вслед:
– Хорошо, что ты с нами, Пол. Как-нибудь вместе позавтракаем.
– Непременно, – откликнулся я.
Остаток дня я провел в библиотеке и ушел оттуда в восемь. На выходе из здания я столкнулся с входящим туда Салой.
– Чем сегодня заняться думаешь? – спросил он.
– Ничем, – ответил я.
Сала явно обрадовался.
– Вот и славно. Мне нужно кое-какие фотографии в местных казино сделать – присоединиться не желаешь?
– Желаю, – сказал я. – А прямо так идти можно?
– Да, черт возьми, – кивнул он и ухмыльнулся. – Все, что тебе нужно, это галстук.
– Хорошо, – сказал я. – Я сейчас к Элу – подходи, когда закончишь.
Сала кивнул.
– Буду минут через тридцать. Надо одну пленку обработать.
Вечер был жарким, и береговая линия кишела крысами. В нескольких кварталах от здания редакции стоил на приколе огромный лайнер. Тысячи разноцветий мерцали на его палубе, а изнутри доносилась музыка. Внизу у сходней толпились, как мне показалось, американские бизнесмены и их жены. Я перешел на другую сторону улицы, но воздух был так недвижен, что я по-прежнему отчетливо слышал их болтовню – радостные полупьяные голоса откуда-то из американской глубинки, из какого-нибудь невзрачного городишки, где они проводили по пятьдесят недель в году. Я остановился в тени старинного пакгауза и прислушался, чувствуя себя человеком, вовсе лишенным родины.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11